Они так и не поговорили о произошедшем за эти четыре дня. Либби боялась, что разговор закончится болезненным расставанием, а ей не хотелось расставаться с Сетом, несмотря ни на его сущность, ни на его прошлое. Ощущение правильности происходящего не отпускало её ни на минуту.
Помимо физического влечения, что она испытывала к этому мужчине, она чувствовала уют и умиротворение, когда была рядом с ним. Впервые за долгое время Либби чувствовала себя так хорошо, а самое главное на своём месте, будто так и должно быть. И ей не хотелось лишиться этого.
Но что, если он не ощущает того же, и своей тогдашней истерикой она вынудила его поступать против его воли? Меньше всего Либби хотелось держать рядом с собой кого-то силой, основанной на чувстве вины или еще хуже — жалости.
Стук в стекло отвлек её от неприятных мыслей. Либби подняла взгляд, и её губы тут же растянулись в радостной улыбке — за парадной дверью стоял Сет.
Подсчитывающая дневную выручку Мейера, лишь на миг отвлеклась от своего занятия, бросив мимолетный взгляд на неё, а затем на мужчину, а после произнесла:
— Можешь идти Либби, на сегодня мы закончили.
Девушка удивленно посмотрела на хозяйку закусочной — ей еще оставалось подмести и вымыть пол, но никак не стала комментировать её решение. Ей хотелось подольше побыть с Сетом. За эти четыре дня у них было так мало времени друг для друга, несмотря на то, что каждый день он отвозил её обратно домой «к Форд». В дом он не заходил из-за кошек, поэтому они проводили время на веранде или на заднем дворе особняка. Юное и жаждущее романтики сердце Либби всё надеялось, что он пригласит её куда-нибудь на полноценное свидание, но этого пока не произошло. А с другой стороны, куда здесь пойдешь, чтобы никто из «общих» знакомых не увидел их вместе и не растрезвонил на всю округу?
Хьюго Феррерас сдержал своё обещание. Никому и ничего не рассказал, и приходившие пару раз в кафе кузины вели себя с ней как обычно. Как и остальные рейнджеры и проводники, имена которых она начала потихоньку запоминать.
Дальше поцелуев у них с Сетом тоже не зашло, хотя она ловила себя на мысли, что ей хочется большего. Намного большего, если уж на то пошло. Но сама она никогда бы не призналась в этом вслух, тем более понравившемуся мужчине. Несмотря на то, что она имела довольно современные взгляды на мир, в плане отношений Либби была довольно консервативной, считая, что «первый шаг» в чём бы то ни было всё же должны делать мужчины. Но всё равно, она была рада, что Сет не спешит лезть к ней в трусики, как это делали её бывшие. Потому что, по правде сказать, она одновременно жаждала и страшилась того момента, когда он прикоснется к ней более чувственно. Как отреагирует её тело? Задеревенеет или отзовется на ласку? И как далеко это может зайти?
Либби было стыдно признаться себе в этом, но она поняла, что хотела бы чтобы Сет стал её первым мужчиной.
«Единственным», — поправила себя мысленно.
Но она была реалисткой и понимала всю утопичность своих грёз. Неизвестно, как у них сложится завтра, с его-то историей, да и она тут временно — осталась по воле случая в лице Эллен Форд, которая предложила ей пожить в её доме, нянча кошек. И вообще о чём это она думает? Может на неё так горный воздух влияет, раз она мечтает о сексе с мужчиной, которого едва знает? Со своими бывшими, с которыми она встречалась намного дольше, чем с Сетом, она не представляла подобного. И то, что он спас её никак не считается оправданием! Но, с другой стороны, не спаси он её тогда, умереть ей девственницей. Черт, да и голых мужчин она видела лишь в эротических фильмах!
Либби вновь представила Сета голым, чувствуя, что краснеет. Стараясь не смотреть на Мейеру, чьи мудрые глаза словно видели её насквозь, она хаотично засобиралась, пытаясь прогнать этот будоражащий образ. Сет тем временем вернулся к своей машине. На Западный Глейшер постепенно опускались сумерки, вокруг не было ни души, все соседи «Изумрудного Ледника» уже давно закрылись, начало одиннадцатого по местным меркам — поздний вечер, несмотря на то, что было еще довольно-таки светло.
Либби вышла на улицу и замерла возле входа, глядя на опаловое небо. Выросшая в Луизиане она никак не могла надивиться тому факту, что в это время на улице может быть так светло.