— Группа нарвалась на засаду. Двоим удалось уйти. Четверо трехсотых. Вокруг птички. Шансов нет…
Я вскочила, отбрасывая плащ-палатку, но тут же упала, забыв, что лежу в спальном мешке. Сердце бешено колотилось.
Руки невольно ощупали живот. Плоский! От отчаяния и боли на глазах выступили слезы… Я была не в силах сдерживаться. Мои мальчики… Мои малыши… Да как же так?!
Если бы не сидящие рядом мужчины, я, наверное, опустилась на пол и рыдала б навзрыд в полный голос, карябая землю ногтями, и оплакивая свое такое близкое и потерянное счастье.
Да что же происходит?! Неужели я вернулась вновь в свой мир, за пару часов до того, как моя душа покинула тело?
Тут ко мне подошел Стас. Его голова была опущена. С виноватым видом он произнес:
— Там опасно. Птички. Их много. Я поеду один. Шансов нет.
Я стиснула зубы и повторила, как тогда, в тот роковой день:
— Пока живы ребята, шанс есть всегда. Всегда! Где раненые?
Пока он пересказывал, мне удалось расстегнуть спальный мешок. Я подорвалась, схватила аптечку, висевшую на гвозде у стены, рюкзак с перевязками и выскочила за Стасом наверх.
Над головой свистело. Земля вздрагивала от близких разрывов. Вокруг царил хаос. Ребята, пригнувшись, отстреливались в сторону леса.
Ко мне подбежал Стас:
— Жан, машина на ходу, но… — он запнулся, сглотнув. — Пойми, там дроны. Давай я один.
И я вспомнила, все вспомнила, как мы едем, громкий хлопок, тишина. Стас не должен погибнуть, если и рисковать, то одной.
Дрожащим от волнения голоса я произнесла, пытаясь не выдать себя:
— Я забыла рюкзак, он там, у стены.
Друг кивнул, бросился обратно, а я подбежала к полуразвалившейся машине, но все еще на ходу. Села за руль.
Руки дрожали. Но я крепко его сжала и выжала газ до упора, лавируя между воронками и поваленными деревьями.
Над машиной кружили дроны. Вернее я знала, что кружат, выискивая цель. Но я отбросила все мысли и ни о чем не думала, кроме, как о раненых.
Вот знакомое дерево. Я затормозила, бросилась туда, где лежали они. Четверо… Такие молодые… моложе меня. Один стонал, прижимая руку к животу, другой был без сознания, с окровавленной головой. Двое не двигались. Но я помнила, они еще живы. Пока…
Вытирая ладонью слезы, я принялась быстро, но уверенно осматривать раны, накладывать жгуты и перевязки. С огромным трудом, я перетащила их в своей потрепанный Уазик, чудом уцелевший в этом аду. Потом вернулась за остальными двумя.
Тащила на спине, руки отваливались, но я продолжала действовать, на автомате.
Когда все четверо были в кузове, я села за руль и подняла взгляд в небо.
Ждут… Выжидают… Сейчас начнется!
Шесть… Пять… Четыре… Три… Два…
И вспомнив про нерожденных своих сыновей, про ставшего родным чужого мужа, я вцепилась в баранку руками, так, что побелели костяшки и громко закричала, на разрыв.
— Не дождетесь!!!
И дернулась с места.
Бааааах! Позади, там где недавно стояла машинка, зияла воронка. Та, в которой тогда я умерла…
Я победно закричала. Мы проскочили! Проскочили!
Но вдруг резко заболела голова. Я прикрыла глаза, помня, что нельзя останавливаться. И будто сквозь толщу воды услышала знакомый голос.
Он звал меня:
— Адель! Адель! Проснись!
125. Дома
Внезапно, словно сквозь плотный туман, я почувствовала прикосновение. Теплое, нежное, оно проникало сквозь сонную дымку и возвращало меня к реальности.
Чье-то лицо склонилось надо мной. Я пригляделась и увидела встревоженные глаза моего любимого, моего Ксавьера. Он осторожно тормошил меня за плечо, громко и взволнованно зовя по имени.
— Адель! Адель! Проснись!
— Любимый! — прошептала я. Мой голос был слаб после увиденного или пережитого, я до сих пор не понимала. Слишком реалистичной была моя жизнь, там, во сне.
Я попыталась сесть, но тело еще не слушалось меня. Дрожащими руками я стала щупать живот. И словно чувствуя мое волнение, малыш зашевелился.
— Я беременна! Беременна! — неверяще шептала я, повторяя эти слова. — Беременна!
Ощутить, что они есть, испытав боль утраты, это самая великая радость!
Видя мое состояние, Ксавьер прижал меня к своему горячему телу и, поглаживая нежно по голове, произнес:
— Это сон. Тебе снился кошар. Ты кричала во сне. Я так за тебя испугался! Пытался разбудить, а ты продолжала стонать!
Я уткнулась лицом в его грудь, вдыхая знакомый, успокаивающий запах его кожи. И попыталась расслабиться.
Ксавьер продолжал нежно гладить мои волосы.
— Ты, наверное, переволновалась перед нашей свадьбой. Через полчаса должна прийти модистка и принести твое платье.