Мое сердце гулко ухнуло.
Я словно завороженная наблюдала, как один за другим пропадают сочные плоды с моей руки. Это был такой сакральный момент, что хотелось остановить время и запечатлеть его, хоть на мгновение.
Когда с черешней было покончено, и я собралась отстраниться, неожиданно меня схватили за руку, крепко и ловко удерживая на месте.
Я напряглась и опустила взгляд вниз. Это был герцог! Мой муж! Он так сильно сжимал мое запястье, что, наверное, завтра на нем появятся синяки, но сейчас я не готова была произнести ни слова.
Мне вспомнился его наклон головы и легкий поворот, как он самостоятельно выплевывал косточки. Получилось! Герцог постепенно идет на поправку! У него заработали мышцы шеи!
— Ты мой родненький, мой славный! У тебя получается, получается! — шептала я, вглядываясь в светящееся мужское лицо и покрывая его беспорядочными поцелуями.
С хорошим настроением, мы продолжили прогулку. Увидев красивые цветы, я отважилась вспомнить юность, и нарвав подходящих цветов, принялась плести венок. Один для себя и один для мужа.
Мы сидели рядом, едва касаясь друг друга ногами. Ксавьер не спускал с меня горящих глаз, а я, наоборот опустила свои вниз, боясь столкнуться с его и утонуть в их неге.
— Ксавьер, смотри, какой красивый вышел. — надела венок ему на голову и заливисто рассмеялась. С ним он был похож на древнегреческого бога. На Дионисия.
Такой же молодой, соблазнительный, искушающий и призывающий согрешить.
Я отошла от него на пару шагов, скинула туфли и ступив босыми ногами на зеленую траву, надев венок из цветов на голову, закружилась в воздушном танце, подпевая:
Я нарву в ладонь черешню,
Переспевшую на солнце,
Подберу заколкой кудри,
Постучу в твое оконце.
И замру, восторг скрывая,
Я от глаз твоих хмелея.
Улыбнусь, с надеждой тайной
Протяну ладонь, робея.
Остановилась, чтобы перевести дыхание и замерла. Герцог смотрел на меня так… так… вызывая тахикардию и порочные мысли.
В тот момент я не соображала. Мозг выключился, осталось только жаркое и страстное желание, распаляемое горячим проникновенным мужским взглядом.
Я плавно подошла к мужу, уселась к нему на колени и, нежно взяв его лицо в ладони, набросилась на его губы в пьянящем и жгучем поцелуе.
Ну точно, Дионисий. Заставил потерять голову и захмелеть от одного лишь взгляда…
И где-то на задворках сознания вдруг услышала женский плач. Тоненький, навзрыд, словно плакал маленький ребенок.
Я не хотела отрываться от мужа, но плач не прекращался, звуча все тоскливее и отчаяннее.
Неохотно отодвигаясь и с большим сожалением разрывая контакт, я прошептала:
— Подожди, Ксавьер, кажется, кто-то плачет, за беседкой.
Быстро вышла и присмотрелась.
В кустах винограда сидела на земле, поджав ноги и обхватив их руками, та рыжеволосая служанка из замка. И горько-горько рыдала. По-настоящему. Искренно.
21. Рассказ служанки
Я стояла в нерешительности. Подойти или развернуться и уйти? По любому выходило, что она протеже кузена и скорее всего приставлена наблюдать и докладывать обо всех делах в замке.
Девушка вновь зарыдала, тихонечко подвывая. Так плачут, при серьезных потерях и от отчаяния.
Совесть начала ворочаться и нашептывать, чтобы я подошла и выспросила про беды. Я сделала три шага вперед.
Служанка подняла голову на звук, протерла ладонями зареванное лицо от слез и побледнела, столкнувшись с моим взглядом.
— Вввваше сссиятельссство. — испуганно пробормотала она, подскакивая с земли и пытаясь отвесить мне поклон.
Я села на траву, рядом с тем местом, где только что сидела она. Похлопала рукой, предлагая присесть.
Как только девушка села, искоса на меня посматривая, я начала:
— Меня зовут Адель. В девичестве баронесса Рочестер. А кто ты?
— Я… я… — руки девушки задрожали, и она принялась судорожно теребить передник.
— Ты не похожа на служанку. Твоя осанка, манеры выдают в тебе знатное происхождение. Из какого ты рода? Где твоя семья?
На глаза девушки вновь навернулись слезы, и она зарыдала.
— Мои родители… они… отказались от меня… когда… узнали, что я прислуживаю… в доме мужчины… — сбивчиво говорила она, продолжая плакать.
Я достала чистый кружевной носовой платок, протянула ей. И ободряюще взяла за руку.
— Главное, что все живы. Не расстраивайся. И рассказывай.
И тут девушка посмотрела на меня с такой надеждой в глазах, так искренне и наивно, что у меня кошки на душе заскреблись. Ведь я подумала использовать ее против кузена.