Глава 4
Среди ребят существовала своя «разведка» – некоторые старшеклассники имели хорошие связи с админкой детдома.
Тут стоить заметить, что те, кто тебя часто мог избить вечером/ночью, когда воспитатели не следили за порядком, могли хорошо относиться к каждому.
И принесли они плохую новость. Плохую для меня и Алины, безразличную для остальных.
Через два дня её забирали в психбольницу. Неизвестно, из-за чего.
А это значило, что мои судьба и объект малого обожания разойдутся.
Мы сидели и плакали, обнявшись. Нам было страшно. В голову хлынули истории, которые Алина мне рассказывала – и про психов, которые нападают на других, и про самоубийства, что было там явно не редкостью.
Обычно она меня утешала, когда в голову лезли плохие мысли. Но сейчас должно было быть наоборот.
А мне нечего было сказать.
– Я хочу сбежать, – неожиданно заявила Алина. Я скептически воспринял эту идею.
Высокий серый забор с колючей проволокой под напряжением; охраняемые ворота, которые открываются лишь в кабине сторожа…
– Это невозможно.
– Я знаю.
Детдомовцы не раз могли увидеть воочию то, как расправлялись с неудавшимися беглецами.
Детей привязывали к столбу на двое суток. И каждый мог подойти и ударить жертву; кинуть камень, которых вокруг было полно или всего лишь подразнить водой/едой.
В скором времени ребёнок превращался в жалкое зрелище, избитое и опухшее от голода.
Я пытался представить Алину в таком состоянии, но от этого мне становилось лишь хуже.
Спокойные карие глаза превратятся в горящие глаза безумца, белки нальются кровью…
Нет, я не могу это представить себе.
Глава 5
Мне пятнадцать.
Я очень надеялся всё это время однажды увидеть Алину. Увидеть её, вернувшуюся. Спустя год, спустя три…
И зря.
Мне казалось, что из-за меня её туда отправили. Потому что я пытался понять, в чём истинная цель выжить тут, кроме как подраться на следующий день.
И она мне в этом помогала.
Но я не знаю, так ли это.
Зато мне в этом помогли несколько другие люди.
Они уже второй год ходили к нам в детский дом. Каждый носил длинную чёрную одежду – я не знаю, как она называлась – и проводил что-то вроде лекций.
Они их проводили только для тех, кому было пятнадцать – т.е. самых старших среди нас.
Младших не пускали даже подслушивать. Поэтому эти учения с Патриотами Возрождения (так было написано на рукавах их одежды) обвеивались шалью неизведанного и тайного.
Иногда старшеклассники делились тем, что рассказывали – про какую-то нашу особенность, принадлежность к «лучшим людям».
Мне это было крайне важно, учитывая, что в моей душе пустовала ячейка под названием «смысл жизни».
И не только она, но с её помощью я хотел накрыть все остальные.
Эта организация казалась мне нечто вроде спасения. Вроде вдохновителей. Возможно, они помогут мне пережить потерю Алины.
А она была мне искренне потерей.
Из всех лишь с Алиной я мог пообщаться искренне и получить поддержку. Сейчас же, когда грустные мысли заваливались на меня противным комом, некому было его развеять.
И мне оставалась сидеть, уткнувшись лицом в ладони и напряжённо массажировать глаза. Пока какой-то приказ воспитательницы или старшеклассника не выведет меня из равновесия.
Но завтра всё должно было поменяться. Я сильно надеялся, что поменяется.
Потому что завтра меня впервые пустят на патриотические учения.
Старшеклассники (уже, правда, одногодки) повесили уборку на меня в том кабинете, где будут проходить необычные уроки.
А я, воспользовавшись правилом силы, перекинул всё это на малолетку и пошёл мирно спать.
Глава 6
С утра мы, позавтракав липкой массой под названием «манка», в которой постоянно встречались нерастворившиеся комки каши размером с подушку указательного пальца…
А когда-то приезжала комиссия. И нас кормили вкусной едой.
Эта мысль, как оскомина, была неприятной, и, как манка – вязкой.
Мы заранее поднялись наверх – туда, где нас будут просвещать.
Я ахнул, когда оказался внутри. Помещение выглядело невероятно новым…
Не было разломанных парт, стульев без спинок… вместо стёртого линолеума на полу лежал новый, который издавал лёгкий запах резины…
Стены, окна и потолок, к сожалению, не преобразовались. Но даже трещины в побелке не могли испортить ощущения новизны в комнате.
Этот аромат…
Он дурманил меня.
Ощущая невероятное вдохновение, я живцом сел за переднюю парту и стал ожидать прихода гостей.
Рядом со мной уселся парень с бородавкой на подбородке.
– Кирилл, – протянул я руку. Для меня это действие было необычным – последний раз я так делал с Алиной в возрасте семи лет – но сейчас я был само добродушие.