– Бородавка, – представился он в ответ, не пожимая руки.
Вскоре появились они. Как всегда, в длинных плащах, зашли Патриоты Возрождения.
Я пытался смекнуть смысл этой фразы, но неудачно. Возрождение ассоциировалось с историей, а «патриот»…
Хороший человек? Или волонтёр?
Вроде тех, кто обещали передавать нам вещи и игрушки, но никогда такое не поступало.
Тогда, может, не хороший?
Но ведь я настроился на то, что они переломят мою жизнь в лучшую сторону…
Мои размышления прервал грубый низкий голос.
– Ну что, подрастающие патриоты… Рад всех приветствовать.
Снова неизвестное слово. Но, вроде, с хорошей интонацией.
– Мы понимаем, как вам тяжело. Поэтому хотим помочь вам реализоваться в жизни после выпуска из приюта.
Тяжело? Та нет, вроде. Привычно.
А если и тяжело, пошел-подрался, и легко.
– Вы, на самом деле, бесценные люди. Лучшие. Потому что сознательные.
Слова звучали приятно и вдохновляюще. Кроме Алины, мне такого никто не говорил.
И Алина говорила как-то искренне…
Я оборвал эту мысль. Она была плохая, ненужная.
– Есть много людей, которые хотят расколоть нашу страну. Они специально разгоняют фейки, провоцируют наш… нормальных людей, нарушают закон и хотят оккупации соседним государством-агрессором.
Мой мозг пытался переварить шквал понятий, но это давалось с трудом.
Я оглянулся на других. Они сидели и слушали его с заинтересованностью. Бородавка, увидев мой взгляд на себе, косо зыркнул на меня и снова впился в просветителя.
Неужели в этом я буду искать смысл жизни?..
Он снова говорит, что мы – лучшие люди, элитное население…
Воспринималось легко, потому что было приятно.
Пусть половина пролетала мимо моих ушей, потому что не воспринималась.
Я готов был идти за этим человеком. Потому что он, вероятно, единственный, кто по-настоящему заботился о чувствах…
Глава 7
До следующей встречи был месяц. Он тянулся долго, и каждое утро я просыпался с мыслью:
«Сколько дней осталось?»
Половину месяца первой эмоцией было разочарование. Когда цифра уменьшилась до десяти, появилось сладкое предвкушение.
Еда оставалась такой же противной, стычки и физическая боль – обычными, но я перестал тосковать из-за своей серой жизни и Алины.
Всё отошло на второй план.
И вот настал тот самый день.
В этот раз я взял тетрадку, в которой писал математику, и ручку. Нужно записать все фразы, которые не пойму.
Чтобы потом перечитывать их и вникать в значение.
Но, к моему сожалению, заставили сдать всё это, не разрешив войти. Я не понял, почему, но и не переспросил.
Обычно не объясняют иначе, чем кулаком по лицу.
Поэтому я покорно прошёл и сел, ощущая лишь разочарование.
Мужчина в длинной сутане (наверное, на это была похожа одежда) снова говорил о том, что мы – цветы нации, патриоты и самосознательные люди. Я мысленно согласился – точно то же нам говорили и в прошлый раз.
– Нужно бороться с теми, кто хочет затянуть нашу страну под управление другой. Вы же учили историю, дети? Должны знать, что наши соседи всегда стремились захватить нас – наш лакомый кусочек…
– А для чего? – задал вопрос Бородавка.
– Потому что мы – богатая страна. У нас много всего… дорогого.
Мозг выдал противоречие. Судя по тому, чем нам приходилось питаться, мы жили где-то вне этой страны.
Но да ладно, забудем. Наверное, неправильно понял.
– Нашу страну надо защищать не только от нападающих снаружи, но и от разрывающих извне, – тут докладчик перевёл дух. – Они любят использовать коммунистическую символику и двигаться по городу, провоцируя нормальных жителей.
Я попытался представить – с флагами бывшего государства ходят? – но не получилось.
– А как выглядит эта символика?
– У них красные флаги, ленточки и шарики.
Тогда понятно.
Второй месяц ожидания тянулся так же долго. В «День X» я вырвал двойной листочек, схватил ручку и спрятал их под футболку.
Держалось плохо, поэтому руки надо положить на корпус.
Скрестив их в замок, я подошёл ко входу, стараясь выглядеть естественно.
– Разомкни руки!
Воспитательница смотрела на меня строгим взглядом, пытаясь напугать. Но мне, спустя десять лет в приюте, было до лампочки.
Главное – не втягивать живот.
Ручка с листиком повисли чудным образом. И не упали.
– Проходи.
Я снова скрестил руки и зашёл вглубь кабинета, сев за последнюю парту. Ручка выпала и остановилась на штанах.
Вероятно, моё лицо покраснело от напряжения.