Новый поток прошелся по телу Брендена, наращивая ему когти, рога, клыки. Увидев ужасающего монстра вместо мужа, я невольно подумала, что для меня это ничего не меняет, и я как ни странно все равно буду любить его таким. В очередной приступ цепь разорвалась, монстр вырвался, осмотрелся и его взгляд зацепился за две съежившиеся на полу фигурки. Он рванул к нам, но тут же был перехвачен вторым монстром.
«Себастиан», — поняла я, кинув взгляд в центр зала.
Мариссиль взвизгнула от страха и сильнее вцепилась в меня, ее ногти впились мне в запястье, причиняя боль. Поморщилась, и на долю секунду перевела взгляд на оставленные кровавые следы.
«Если ты их не остановишь, то и на них будут кровавые следы. И что ты будешь делать тогда?» — родился в голове панический вопрос, подсовывая картинку с окровавленным Рейном.
И тут же взгляд перетек на схлестнувшихся в ожесточенной схватке мужчин, выцепив кровавые раны на груди одного из зоров, оторванное ухо и окровавленный рог второго.
Мысль о том, что мои мужчины сейчас просто убьют друг друга, пока я стою и бездействую, заставила меня подскочить и броситься к ним, в надежде хоть как-то предотвратить неминуемое. Время словно замедлилось, и я опрометчиво метнулась к мужчинам, вклинилась между могучими телами зоров, ощутив себя ничтожной букашкой и собрав все силы, оттолкнула голыми руками в грудь того, кто был по моему пониманию Бреном, спиной прижимаясь к Себастиану.
Он казалось, удивился, посмотрел на мои ладони ничтожно маленькими на широкой мускулистой груди. Миг и я перехвачена, вжата в его тело, а мне довольно урчат в ухо. Еще миг и меня вырывает из его лап другая когтистая рука-лапа. На секунду в голове мелькает мысль, что меня сейчас разорвут пополам, но неожиданно рука обхватившего со спины меня зора исчезает, и я оказываюсь полностью прижата к груди Брена.
— Что вы устроили? — бурчу недовольно, чувствуя, как под ладонями растекается липкая кровь. — Нам врагов мало? Не нашли с кем подраться? Так ищите выход и деритесь там, а не устраивайте мне тут оторванные уши, — шептала я, черпая поразительную смелость в звуках своего голоса, казалось, замолчи я, прекрати этот поток словоизлияния и все опять превратится в кошмар.
Брен, не выпуская меня из объятий, уселся на пол, устроил меня на своем бедре и нежно заурчал. Рядом опустился Себастиан, заметив которого Брен предупреждающе зарычал.
— Тише! Он мой. Будешь рычать, уйду, — и я попробовала встать, но меня тут же придавили лапой к мускулистой ноге, не давая двинуться.
«Да уж. Завела великанов. Сколько же в них осталось от моих мужей?» — невольно задумалась я, разглядывая зоров. Хотелось рыдать, но слезы и паника были роскошью, которую я сейчас не могла позволить. Взгляд наткнулся на завывающую у стены Мариссиль, и я дернулась в порыве успокоить девушку, но мне не дали.
— Мариссиль, — негромко позвала я ее, — Мариссиль, — крикнула громче, видя, что она не отзывается. — Мариссиль, не плачь, все будет хорошо, — я попробовала снова вырваться из рук, но меня не пустили.
— Брен, отпусти меня, не видишь, ей нужна помощь, — попросила я, заглядывая в глаза зора — черные, бездонные, с кровавыми всполохами внутри и так непохожие на антрацитовые глаза моего сурового блондина, но он даже не шелохнулся.
— Отпусти, — попросила снова, проводя своей ладонью по его щеке. Неужели он навсегда останется таким? А Себастиан? — Я хочу ее успокоить, — пробормотала я.
Огромный палец, коснулся моей щеки, опустился по ней вниз, а потом моментально исчез во рту зора. Ошеломленную меня выпустили из рук и я, замешкавшись возле Себастиана, на негнущихся ногах пошла к девушке.
Уже устроившись возле нее и стиснув в объятиях, оглядела кошмарный ритуальный зал и удивленно выдохнула, заметив, что Джей и незнакомец застыли в неестественных позах возле алтаря. Несколько вдохов-выдохов я затаив дыхание следила за ними, присматривалась, надеясь увидеть движение, дыхание, подрагивание ресниц, да что угодно, только бы понять, что они живы. Но ничего не замечала.
Сорвавшись с места, подползла к Джею. Сил встать на ноги почему-то не было. Положила голову на грудь, прислушиваясь к дыханию и сердцебиению, но ничего не услышала. Упрямые слезы уже давно катились по щекам безудержным потоком, сдерживаемые рыдания вдруг прорвались истошным криком.