На грудь ложится широкая мужская ладонь, нетерпеливо сжимает. Ох, мамочки… Это уже слишком? Или позволить продолжать… Благоразумие берёт верх и решаю остановить.
Мои попытки заговорить превращаются в заглушённый стон. Дрожь по телу, когда его пальцы сдавливают самую нежную точку на груди — слишком сильно, почти больно, невыносимо сладко. Это уже намного, намного больше того, что я готова была позволить ему, что должна была позволять приличная девушка.
Вот сейчас… ещё немного, и я смогу оттолкнуть…
Толкаю руками сильнее, но из-за этого лишь выгибаюсь назад, плотней прижимаюсь грудью к настырной и наглой мужской ладони. Вторая в то же время методично продолжает поиски запретных мест на моём теле. Властно опускается мне на ягодицу. Лапает меня, как какую-то… шлюху.
Принимаюсь сопротивляться ожесточённее. Вот теперь мне точно уже не до шуток!
Запоздало понимаю, что начинать надо было намного раньше. Я как будто попала в оживший терновый куст — стоит зацепить один лишь побег, и тебя опутает, заплетёт, утащит в колючую глубину, из которой не будет возврата.
Когда он освобождает, наконец, мой рот из плена, и я набираю воздуху в грудь, чтобы начать протестовать — его губы смещаются на шею, выцеловывают колко, чертят знаки языком, наслаждаются мною на вкус.
Я снова забываю, что хотела.
Вернее, я абсолютно точно знаю, чего хочется сейчас — чтобы так же, в том же месте, ещё раз, вот так, да-а-а… — но что хотела сделать минуту назад, в упор вылетает из головы.
Отрезвляет звук раздираемой ткани.
Я нашла-таки более-менее приличное платье сегодня, хоть и чёрное тоже, как весь мой гардероб, но с тонкой полоской белого кружева по лифу.
Было кружево раньше.
Да и платье, судя по всему, тоже — поминай как звали.
Голодные пальцы рвут, тянут, обрывают кружевную завесу, как розе лепестки.
Я не представляла, что он может осмелиться на такое. Я не готова. Я растеряна и совершенно сбита с толку. Поэтому, когда на обнажённую грудь ложится его ладонь — в этот раз удивительно нежным, бережным, каким-то благоговейным жестом — замираю в полном смятении.
И он замирает тоже на несколько мгновений, вжав губы в бьющуюся на моей шее жилку.
А я, оказывается, успела запустить обе руки ему в волосы и запутаться пальцами в чёрной шевелюре. Мы застываем так на короткое мгновение, за которое стрелки невидимых часов успевают сделать щелчок.
И его снова срывает.
А у меня будто пелена спадает с глаз.
Как много же, оказывается, времени мне пришлось потратить, чтоб понять, что происходит!
Когда его руки начинают нетерпеливо задирать подол. Когда вновь впивается поцелуем в шею — остро, больно, и это уже не губы, это зубы, которые прикусывают тонкую кожу. Когда оказывается — что под лопатками уже не пустота, а жесткая постель, и как это случилось, я даже не заметила. Просто мир перевернулся вдруг. Лишь тяжесть его тела на мне, когда подминает меня собой, и требовательные прикосновения голодных пальцев, сжимающих моё бедро. Обнажённое бедро под платьем.
Его стон мне в губы. Тёмный огонь во взгляде бешеных глаз.
И в этот момент я не на шутку пугаюсь. Когда до меня доходит, наконец, что сегодня Бастиан не намерен ограничиваться поцелуями. Что мыужеими не ограничиваемся.
А я-то, дура, мечтала о нежности.
А он просто решил завалить меня в койку.
Тут только я вспоминаю, что умею же перемещаться в пространстве!
Какого беса, спрашивается, я не вспомнила об этом раньше?!
Чтоб ему провалиться, этому… этому…
Сердце шепчет: «предателю!»
Оно, это глупое сердце, ждало, почему-то, большего. Хотя надо было давно догадаться, ведь совершенно прозрачно намекали.
Так вот что ему от меня надо было всё это время! Какая же я дура. Ну да, мужчина без женщины десять лет — а тут ты, сама себя принесла ему на блюдечке с голубой каёмочкой. Дура без инстинкта самосохранения. Так тебе и надо. А чего ты еще хотела? Что он тебе в любви признаваться станет, идиотка?!
Почему-то горько от невыносимой обиды, и хочется плакать.
Всхлипываю, кое-как дрожащей рукой подхватываю обрывки лифа и начинаю перемещение. Прямо из-под давящей тяжести мужского тела, прижимающего меня к постели. На коже внутренней стороны бедра остаётся горящий след от ладони.
Его взгляд. Он всё понял в этот момент по моему лицу.
— Мэг… Не уходи… Не смей… Мэ-эг!!
Отчаянный, бессильный вой за моей спиной.
Он понял, что в этот раз я не собираюсь к нему больше возвращаться.
Глава 8. Бастиан
Чёрная пустота перед глазами.