— Сокращённый?..
— Да. Какой ты предпочтёшь сегодня, моя Мэг?
На талию тяжело и веско ложатся большие ладони, уверенно сжимают. Тянут ближе. Вжимают в каменно-твёрдое мужское тело.
— Ах!..
— Никак не могу определиться. Помоги мне, Мэг. Так какой вариант тебе нравится больше, м-м?
А у меня уже путаются мысли. Откидываю голову ему на плечо. Не выходит сообразить, какого ответа он от меня ждёт.
— Ну же! Решай скорее, — ворчит искушающий хриплый шёпот мне в уши. Пока руки прячут моё хрупкое тело в надёжный плен своих объятий. Уверена, что больше не отпустят, какой бы вариант я не выбрала. Тогда…
— Сокращённый… — выдыхаю я. И красивые губы совсем близко изгибаются в довольной улыбке. Он не сомневался в моём решении.
Я с нетерпением жду, что будет дальше.
Предощущение неизвестного будоражит. В крови будто бурлит опьянение, и не нужно было никакого вина.
— Хорошо, — коротко кивает Бастиан.
А потом резко разворачивает меня.
И усаживает прямо на стол. Вжимается в моё тело меж моих разведённых ног. Я обнимаю его за шею, чтоб не свалиться от неожиданности. Но мне не страшно. Больше — нет.
Бастиан бросает короткий взгляд вниз, а потом закатывает глаза и издаёт мучительный стон.
— Это уже слишком! Мэг, где ты взяла это платье… издевательство какое-то! Подобной пытки не могли бы придумать лучшие палачи твоего брата!
Я давлю улыбку.
Не сразу понимаю, о чём он — но посмотрев туда же, куда смотрел он, замечаю ещё одну деталь платья, которая до этого как-то ускользала от меня. Два умопомрачительных разреза по бокам, до самых бёдер.
Нетерпеливые пальцы Бастиана немедленно проверили, как высоко простираются эти разрезы. И я немедленно осознала, что пелена перед моими глазами — это не от темени в помещении. И грудь вздымается так высоко вовсе не оттого, что здесь душно.
А потом обеими ладонями Бастиан сжал край стола так, что мне показалось, покрошит сейчас в щепки. И уткнулся лбом мне в плечо.
— Мэгги… ты же понимаешь, глупенькая, что ты со мной делаешь в этом платье?.. так что давай договоримся сразу.
— О чём?..
— Придумай секретное слово. Останавливающее меня. Чтоб я чётко знал, что перегибаю палку и должен остановиться.
Я задумалась на мгновение, потому что не сразу поняла, о чём он.
Ах да.
Всё ещё боится, что если нажестит снова, я уйду. Как в прошлый раз.
— Пусть это будет слово… Тишина.
— Хорошо.
Еще несколько бесконечно долгих мгновений ничего не происходит. Но бешено частящий пульс, который я ощущаю, кажется, во всём теле сразу, не даёт мне тешить себя иллюзиями. Сокращённый вариант свидания начинается прямо сейчас. Насколько сокращённым он будет? Я не знаю. Я решила плыть по течению и отдаться интуиции. Если мне станет «слишком», я пойму и скажу. А он услышит. Я теперь уверена. Я теперь доверяю ему абсолютно.
Губы впиваются в моё плечо так жадно, что это почти больно, почти как укус. Я сильнее сжимаю руки, обнимая его за шею. Поцелуи медленно двигаются выше. С каждым — будто маленькая огненная вспышка под кожей. Десятки костров сливаются в один, который охватывает всё моё тело.
Короткий взгляд глаза в глаза — пристальный, тёмный. Да. Твоя. Ты же знаешь.
Я сама тянусь к так необходимым мне губам. На них сейчас — моя жизнь.
Наш поцелуй тягуче-медленный, завораживающий, гипнотизирующий. Касания языка… сначала осторожные, затем всё более дерзкие… отвлекают от того, что делают в это время руки, но я всё равно чувствую и слежу за маршрутом его ладоней с замиранием сердца, пока наш бесконечный поцелуй длится, и длится, и длится…
Тонкая ткань совершенно не приглушает ощущений, скорее обостряет.
От талии вверх, прохаживается бегло по рёбрам, замирает под грудью… по-хозяйски ложится на правую, сминает в горсти. Я выгибаюсь навстречу, хочу разорвать поцелуй, чтобы что-то сказать, но губы ловят снова в ловушку, из которой не выбраться. Остаётся лишь продолжать попытки дышать. Хотя это с каждым мигом всё труднее.
— М-м-м-м…
Сдавленно мычу ему в губы, когда его большой палец очерчивает круг вокруг соска, а потом едва касаясь, пробует его, как лучник — туго натянутую тетиву.
К такому платью не полагался корсет, разумеется.
Путаюсь пальцами в непокорной чёрной гриве, сжимаю так, что возможно, сделала больно — синхронно тому, как его пальцы сжимают мой сосок. Хочется кричать, и наверное, правильно делает Бастиан, что глушит мои крики.
— Тише, тише, сладкая… не шуми… нам нельзя шуметь слишком громко, помнишь?
Я уже ничего не помню.