– Согласен, – буркнул мальчишка.
Ребята собирались и расходились. "Ну что ж, – подумал Герман, глядя в спину нахохлившемуся Ксенакису, и хмыкнул, – в другой раз не будешь задираться, молокосос". Эта мысль была ужасно непедагогичной, но ещё непедагогичней было бы сорваться и отправить парня к директору. Авторитет классного руководителя сразу же оказался бы ниже уровня моря. Спасибо Марике, она своим эмоциональным заступничеством спасла Германа от невзвешенных реакций. Посмотрев на девочку, вяло собирающую вещи, он заметил еë странную пергаментную бледность.
– Марика, ты в порядке? – встревоженно спросил учитель.
– Голова немного кружится, – губы ученицы еле двигались, она словно засыпала. Герман за свою недолгую педагогическую жизнь уже несколько раз носил в медпункт спикировавших в обморок физиологически созревающих старшеклассниц, и понимал, что далеко с таким цветом лица Марика не уйдёт.
– Так, девочка, оставь тут свою сумку, пойдём, провожу тебя до медкабинета.
Марика послушно кивнула, встала и рухнула прямо в руки предусмотрительно подошедшему к ней учителю.
Казалось бы, ну что такого, ученица в обморок упала. Только никогда раньше ему не было так страшно. Он почти бежал к кабинету медсестры со своего третьего этажа и то и дело смотрел на покрытое испариной безжизненно запрокинувшееся лицо и переводил взгляд на шею – бьëтся ли жилка. Но ещё страшнее стало ему, когда медсестра, всплеснув пухлыми ручками, сказала:
– Вот беда, по три раза в неделю падает!
И совсем похолодел он, увидев странные разноцветные синяки, старые и свежие, на руке уже пришедшей в себя ученицы, когда медсестра закатала ей рукав, чтобы измерить давление.
– Что это, Марика? Тебя бьëт кто-то?
Девочка отрицательно мотнула головой.
– Они сами невесть откуда берутся...
Медсестра кашлянула и глазами показала ему на дверь, а сама пропела сладеньким голоском:
– Ты полежи ещё немного, деточка, а мы сейчас придумаем, как тебя домой отправить.
– А уроки как же? У меня ещё два...
– А я записочку напишу учителям, не волнуйся.
Герман, выйдя вместе с медсестрой за дверь, сказал:
– У меня всего один урок остался. Я могу её отвести домой, я же у них живу.
– Отлично, тогда она тут у меня отлежится до конца урока и пойдëте, – ответила медсестра и сунула учителю в руку записку. – И скажите этому старому дураку Ангелакису, что Ксандра Димитру велела ему живо вести ребёнка вот к этому врачу! А не послушает – сами ведите. Не нравится мне это, вот что я вам скажу...
***
...Невозможно было определить, когда именно он полюбил Марику. Но почему-то ему казалось, что именно в тот самый день, так живо вставший сейчас перед его внутренним взором, душа его встрепенулась и потянулась к девочке не как к ученице или к другу, а как к величайшему сокровищу мира. И так страшился он его потерять, и так подспудно ждал этой потери, что увидев теперь Стефаноса, сидящего на ступенях беседки, вздрогнул, остановился и подумал: "Вот оно. Сейчас он скажет ей, что любит, ведь только слепой не заметил бы, что он её любит, и она поймёт, что любила не меня, а этого мальчика, а я, что я... Ну не бить же мне его, в самом деле... Никогда её забыть не смогу".
Но вместо поцелуя, который уже нарисовал в своём воображении отчаявшийся Герман, Стефанос вскочил, и отчаянно выкрикивая что-то на понтийском***, ломанулся к воротам.
* У. Шекспир "Ромео и Джульетта".
** Моноспектакль актрисы Аллы Азариной "Ромео и Джульетта" по пьесе У. Шекспира в переводе Б. Пастернака увидел свет в 1967 году, а в 1978 году была записана грампластинка. Герман приехал в Сухуми в августе 1969 года, Марике и Стефаносу в том году исполнилось 12 лет.
** Понтийский - диалект греческого языка, на котором говорят греки, населяющие берега Понта – Чёрного моря.
Глава 5. Прекрасна возлюбленная моя
– Ну что, милая? Заездила тебя наша неугомонная деви́ца? – Смиряя страх и смятение в сердце, вызванные нежданным визитом соседа, Герман подошëл к лежащей на полу беседки жене и протянул руки к прыгающей дочери. Та заулыбалась, загукала, показывая, как хочет сменить руки матери на отцовские. Но в последний момент передумала и прижалась к Марике, весело поглядывая из-под длинных золотистых ресничек.