— Ничего не потеряла, Хант? — выставив руку вперед, Дрю демонстрирует зажатый в кулаке карандаш. — Нарисуешь мой портрет на память? Только попробуй изобразить меня уродиной, я воткну его прямо в твой глаз. Сама выберешь какой — правый или левый.
— Я не могу, — испуганно отвечает Эль, и Бешеная Дрю мгновенно свирепеет, переходя в наступление.
— Это еще почему? Рожей не вышла? Считаешь меня страшной? Говори!
— У меня нет с собой блокнота, — голос Элинор звучит жалко. Она пятится назад, прикрывая живот руками.
— Тогда будешь рисовать на своей подушке, которую носишь под рубашкой, — злобно хохочет сумасшедшая.
Эль застывает от ужаса, наткнувшись спиной на ледяную стену. Потрескавшиеся губы Дрю расплываются в зловещей улыбке. Она делает шаг вперед, и Элинор отчаянно всхлипывает:
— Прошу тебя, не надо. Не причиняй вред моему ребенку.
— Ребенку? Да, ты самая чокнутая из нас! — рявкает Бешеная Дрю и, задрав больничную рубашку парализованной ужасом пациентки, с размаха втыкает заточенный карандаш в ее живот.
— Нет, нет! — срывая голос от крика и заливаясь слезами, умоляет Элинор. — Ты убьешь его. Убьешь моего Джонаса! — Она отчаянно сопротивляется, защищая то единственное, что у нее осталось, но обезумевшая женщина гораздо крепче и сильнее и не собирается останавливаться.
Элинор зовет на помощь, содрогаясь от ледяного страха. В ушах звенит безумный смех Бешеной Дрю, наносящей один удар за другим.
От шока она не чувствует боли. Только пронизывающий холод. Ей даже мерещится, что она видит пушистые хлопья снега, кружащие в воздухе и опадающие на ее волосы и губы.
— Посмотри, что осталось от твоего Джонаса, больная сука, — отступив назад, насмешливо шипит Дрю.
Элинор обессиленно сползает по стене на грязный, воняющий нечистотами пол и надрывно кричит, собирая пальцами прилипшие к нему белые перья.
5
Глава 5
Элинор резко садится и только потом распахивает глаза. Натолкнувшись на внезапную преграду, она со всей силы колотит по ней кулаками, все еще находясь во власти кошмара.
— Это сон, Эль. Это просто страшный сон, — произносит мужской голос, но она продолжает ожесточенно сражаться.
— Успокойся! Сейчас же, — тон становится жестче, и в следующую секунду оба женских запястья оказываются в плену крепкого захвата сильных рук, а она сама прижатой к кушетке.
Яростно шипя сквозь стиснутые зубы, Элинор извивается всем телом, норовя пнуть покусившегося на ее свободу захватчика.
— Эль! — снова зовет ее ненавистный голос. Расфокусированный взгляд Элинор останавливается на мужском лице с четкими и немного резкими чертами. — Прекрати! — требует он. — Хватит.
Узнав его наконец, она делает глубокий вдох и затихает. Узнав — это, конечно, громко сказано. Мужчина, бесцеремонно скрутивший ее руки, для Элинор по-прежнему чужак. Похоже, ей очень долго придется привыкать к тому, что лицо собственного мужа выглядит так... пугающе незнакомо, хмуро, мрачно и безэмоционально, и при каждой встрече напоминать себе, что Кристофер Хант вовсе не голубоглазый шатен с обаятельной улыбкой и ямочками на щеках, а хладнокровный тип, требованиями и пожеланиями которого переполнен журнал заметок в ее телефоне. Но, как бы там ни было, этот новый Кристофер — меньшее из зол по сравнению с остальными оказавшимися несуществующими фактами из семейной жизни Элинор Хант.
— Успокоилась? Могу отпустить? — Серые глаза мужчины сползают с бледного лица жены на бешено пульсирующую вену на горле. — Не будешь драться? — последний вопрос звучит гораздо мягче.
— Я в порядке, — усердно стараясь выровнять дыхание, хрипло отвечает Эль.
Освободив хрупкие запястья, Кристофер выпрямляется, перестав, наконец, нависать над ней, но не встает, продолжая сидеть на кушетке, где ей и одной-то места мало. Какое-то время они просто пялятся друг на друга, не говоря ни слова. Крис — настороженно-изучающе, а Эль — с опаской и растерянностью.
Молчаливая пауза растягивается на минуты, и Элинор физически ощущает, как от статического напряжения у нее начинают шевелиться волосы на затылке. Ничего не скажешь — отличное начало нового этапа супружеской жизни.
— Это был не сон, — не выдержав, заговаривает Эль. Кристофер вопросительно выгибает бровь, благоразумно удержавшись от расспросов. — Я кое-что вспомнила... совсем немного. Пару эпизодов, — сбивчиво продолжает Элинор, понимая, что разговаривать с мужем-незнакомцем ей все-таки придется. От мысли, что им предстоит не только разговаривать, у нее болезненно сводит все внутренности.