– Ты не нахлебница, ты моя жена.
– Да. А ты мой муж, – проходя мимо с подносом, чмокнула она Александра в губы и, тем самым, ввела его в еще больший транс. – Поэтому и подумала, что это будет честно. Мои старания, твои инвестиции. Не будь тебя или меня ничего не вышло бы, значит пополам это честно, – Дана села за стол и вопросительно уставилась на застывшего посреди кухни Алекса.
После некоторых размышлений он кинул пиджак на спинку стула и, подворачивая рукава на рубашке, пошел мыть руки, а затем уселся напротив:
– Сегодня мы будем есть индейку?
– Я попробовала, она очень вкусная! – в этот раз Дана от души постаралась. – На гарнир тушеные овощи.
Она с замиранием сердце ждала его оценки. И вдруг подловила себя на этой мысли. Да какая ей разница, что он скажет! Поэтому с деловитым видом уставилась в свою тарелку. Алекс, уловив этот момент, улыбнулся, покачал головой и, перестав есть, посмотрел на нее.
– Что?
– Это очень вкусно.
– Ты и в прошлый раз так говорил, – пробурчала Дана.
– Но и в прошлый раз было вкусно.
– Ничего подобного, было страшно пересолено! Но можно сделать мне скидочку, это было мое первое блюдо, которое я, кстати, приготовила для тебя!
– Поэтому и было вкусно, – просто ответил он.
Дана замолкла. Сейчас Алекс выглядел таким спокойным, таким домашним, словно она сумела приручить дикого волка, и Дана всем сердцем желала, чтобы рядом с ней он оставался таким всегда.
– Ладно, – пробормотала она и уставилась в тарелку, ковыряясь в ней вилкой и ножом.
– Дана, – тихо позвал Хард.
И снова по имени…
– Я не вру тебе. Чтобы о чем-то узнать нужно только спросить.
– Что ты думаешь обо мне? Что я взбалмошная? Сумасшедшая? Безбашенная? Глупая? Какая я в твоих глазах? Я ничего о тебе не знаю. Ты любишь черно-белые фильмы? Тебе нравится Рим? Почему ты никогда не пьешь чай?
Он удивленно вскинул брови, а затем, вдумчиво начал отвечать:
– Я думаю, что ты восхитительна и прекрасна. Я люблю старые фильмы и мне нравится Италия. А еще я люблю гулять по пустому городу. Мне нравится дождь и снегопады, я не люблю жару – предпочитаю холод и горящие камины. Я не пью чай, потому, что он мне не нравится, но в нашей семье всегда так было принято, и я не стал вбивать клин в традиции. Привычка, вот и все, – улыбнулся он, нежно глядя на нее.
– Но ведь сейчас ты часть другой семьи, – неуверенно произнесла Дана. – В ней только ты и я, почему бы не создать свои традиции? Новые?
Алекс цыкнул, покачал головой и резко встал:
– Одевайся, мы скоро уезжаем.
«Она сказала что-то не то?»
Дана появилась перед ним в фиолетовом длинном платье, которое позволяло любоваться прекрасной полностью открытой спиной и оголенными плечами. Волосы были убраны на затылке и скреплены красивой жемчужной заколкой, а на ногах босоножки на тонком высоком каблуке, что подчеркнули длину ровных ног.
– Ну как?
– Как всегда, – улыбнулся он, – ты невероятна красива.
Вечер был открытый, и папарацци, самым естественным образом, были повсюду, начиная от входа в зал и заканчивая коридором, ведущим в туалет. Она застыла, увидев орду журналистов. А Александр покрепче обхватил рукой ее талию и повел вперед.
– Ничего не бойся. Я никому не позволю обидеть тебя, – прошептал он ей на ухо.
Толпа, увидев их, тут же кинулась с вопросами, но приехавшую чету спасли ограждения и охрана, а потому Харды вошли внутрь роскошного отеля без происшествий.
Золоченые стены и натертый паркет, дорогие тяжелые тюли и изящные столики для гостей; музыканты, играли неторопливые мелодии – все здесь пахло бизнесом и богатством.
Алекс не отходил от нее ни на секунду, и журналисты держались поодаль, но вот приехала китайская делегация, и он поцеловал ее в щеку:
– Я ненадолго.
Она кивнула и вдохнула. Соберись, Дана! Ты девочка сильная и какие-то журналисты тебя не сломают!
– Миссис Хард.
«Как же быстро, – подумалось ей. – Только стоило волку отойти, как шакалы набежали».
– Да?
– Рон Донамган, журнал Фарс. Можно задать вам несколько вопросов?
Она так хотела, чтобы он ушел. Хотела закричать, что они ее достали, хотела завопить на весь зал, что устала от них, но взглянув на мужа, который снова был тем самым приветливым джентльменом грустно улыбнулась. Он всего лишь играет свою роль на людях, также, как и она всегда делала это в Сиднее. Натягивала вымученную с детства улыбку. Но дома, наедине с ним, она может не притворяться. И он, – улыбнулась Дана, – не притворяется.
– Миссис Хард?
На него обратились ее медовые глаза:
– Конечно, что вы хотели узнать?