Так я узнала, что наши с Арсом отношения начались со спора, он спорил на меня, а вечерами, когда я сидела дома, тусовался. Фото с этих тусовок отправили мне сообщением в тот роковой день. В день, когда все закончилось.
Я психанула.
Мы ведь с Арсом буквально несколько часов назад расставили все точки над «i» по поводу того спора. Я поверила ему. Поверила в то, что он от него отказался. Отказался сразу, как понял, что влюбился. Он влюбился. По-настоящему. Искренне. Я это знала. Чувствовала. Со мной он был другим.
Я поверила ему, а потом получила те фото. Их были десятки. Из стриптиз-клуба, ночных клубов, баров, с тех самых гадких игр. О, эти игры! Адреналиновая забава на грани с издевательствами. Развлечение богатых деток. Толпа сумасшедших, с азартом принимающая участие в жутких испытаниях.
Было больно осознавать, что ночами, все время, пока мы встречались, у Арса была другая жизнь. Привычная ему, яркая, пошлая, адреналиновая, местами жестокая. Он врал мне в глаза, желал спокойной ночи и говорил, что едет спать домой, а сам…
Когда я все узнала, психанула. Состояние было на грани жизни и смерти. Я не могла поверить, что это правда, но доказательства были налицо. Я не хотела, чтобы все, что между нами было, закончилось, но по-другому, кажется, уже быть не могло.
Я так злилась, а Арс звонил. Я не брала трубку, но и быть одна не могла. Думала с ума сойду от тишины в доме. Сорвалась в клуб к подруге, там пересеклась с Вэлом.
Не знаю, что мною двигало в ту ночь, наверное, страх остаться одной лицом к лицу с этой болью. С этой жуткой правдой. Именно поэтому я оказалась в квартире Кудякова, который убеждал меня, что эти фотки ничего не значат. Убеждал, что Арс ни с кем мне не изменял, убеждал, что мне просто нужно спокойно с ним все обсудить. Уверял, что мы с Арсом справимся.
Он так уверенно говорил… Это успокаивало.
Вэл уступил мне свою спальню той ночью, сам же завалился на диване в гостиной. Арс приехал под утро. Взбешенный и уже не желающий ничего слышать. У него был такой взгляд… Страшный. Нечеловеческий какой-то.
Он был уверен, что я переспала с его другом. Это обидело до глубины души. Он ведь был так уверен в этом, что таким образом будто назвал меня шлюхой.
Его ничего не смутило. Его бурный полет фантазии даже не остановил тот факт, что ровно две недели назад в моей жизни в принципе случился первый секс. Секс с ним. С Мейхером.
Он кричал, хватал меня за руки, а я, я просто не видела смысла оправдываться.
Батарейки сели, душа умерла, и все, на что у меня хватило сил, это сказать ему, что не люблю. Что я больше его не люблю.
А как можно любить человека, который в приступе ярости схватил тебя за горло? Который кричал и не хотел ничего слышать?
Я просто хотела, чтобы все это кончилось. Я не вывозила его ярость. Его обвинения. Его ненависть. Они меня на куски рвали. Слишком больно. Сердце кровоточило, но Арс в порыве своего гнева этого уже не видел.
Сглатываю скопившийся в горле ком из этих самых воспоминаний и чувствую, как по щеке катится слеза. Я возвращаюсь в реальность. Возвращаюсь из прошлого в свою квартиру.
Вэл все это видит. Мои глаза, красные от слез, мокрые щеки. Притягивает к себе, обнимает. Он ничего не понимает сейчас, а я не могу объяснить. Язык немеет, а скулы сводит от той боли из прошлого.
Почему? Почему после всего, что было? После этих четырех лет мне до сих пор кажется, что я люблю Мейхера? Ненавижу. Люто. Дико. Но в глубине души продолжаю любить. Как такое возможно?
Это проклятие какое-то?!
— Май? Майя, — Вэл обхватывает мои щеки ладонями. — Ты чего? Все же хорошо. Слышишь?
Он улыбается, успокаивает меня. Вижу, что волнуется, нервничает даже, потому что ни черта не понимает. А я, я веду себя по-скотски. Вру ему, выходит, и трушу. Трушу все рассказать.
— Прости, — обнимаю в ответ, хватаюсь за него, как за спасательный круг. Как за безопасный жилет, что спасет от боли. Раньше ведь помогало.
А теперь? Почему сегодня не срабатывает?
— Прости меня, пожалуйста, — скулю ему в щеку.
— За что? Майя? Ну ты чего? За что мне тебя прощать?
— За все, за все, — всхлипываю.
Вэл немного давит на мои щеки, отстраняется на немножко. Смотрит в глаза, а потом целует меня. Его язык проникает в мой рот и кажется холодным. Так бывает вообще?
Он целует, как и всегда это делает. Только сегодня никаких приятных ощущений я не испытываю. Лишь панику.
Панику, граничащую с ужасом.
Велий гладит меня по спине, волосам, рисует дорожку поцелуев на щеке, шее, подбородке. Обнимает крепко-крепко. Прижимает мою голову к своей груди и часто дышит. Он тоже на панике. У него сердце как отбойный молоток сейчас. Я слышу.