Вдох-выдох. Снова и снова, чтобы прийти в себя. Я снова на краю.
Прикусываю внутреннюю сторону щеки, совершаю глубокий вдох, пытаясь вернуть себя в нормальное состояние. Получается лишь тогда, когда воспоминаю, что минуты назад я на серьезных щах мог ее изнасиловать. Хочется подобрать какое-то другое слово, но я выбираю правду.
Я злился. Я себя не контролировал. Я хотел сделать ей больно. Я хотел, чтобы она чувствовала все, что чувствую я. Потерю. Одиночество. Ярость. Бессилие.
Я ее хочу. Любую. Плевать на все. На прошлое, на настоящее. С кем она и где, мне по*уй. Сейчас так, но моментами, как минуты назад, я удавить ее готов. И себя заодно.
Пульс шкалит. Хочется курить. Тянусь за пачкой, но останавливаю себя. Прокручиваю в голове все, что наговорил Майе в порыве своего еб*йшего отъезда мозга, и снова смотрю на нее. Она пытается собрать полы рубашки на груди, просит уйти, а я пошевелиться не могу. Прирос.
Но лучше бы ушел.
Когда открывается дверь и появляется Кудяков, напрягаюсь. У него на роже улыбка — первые секунды. Он ведь за Майей приехал. Зашел весь такой позитивный, зашел и замер.
Чувствую какое-то гадкое удовлетворение. Ситуация повторяется, но наоборот. Встречаемся с Вэлом взглядами, и я вижу, что он понимает, думает о том же. Злится. Жду, что кинется, что захочет разбить мне морду, у него же башку сносит от всего этого пи*деца, вижу это. Но он стискивает зубы и переводит взгляд на Майю. Она всхлипывает, поднимает голову, смотрит на него. Я жду взрыв. Жду его ярости. А он, он снимает с себя куртку и накидывает ее Майе на плечи. Касается ее щеки, садится рядом, обнимает. Что-то говорит совсем тихо и гладит. Гладит по волосам, по спине, продолжая что-то ей шептать.
Не обвиняет ее, не бросается на меня с кулаками, не эмоционирует вообще. Я помню другого Кудякова. Совсем…
А у меня только притихшая буря ревности снова раздувается ветром эмоций. Эмоций оттого, что я вижу сейчас.
Он выбирает ее. Не свою злость и уязвленность, не желание кинуться в драку, а ее. Майю.
Это выносит окончательно. Вытаскиваю сигареты. Прикуриваю и затягиваюсь.
В кабинете повисает тишина, которую иногда нарушает шепот. Майя что-то ему говорит, он ей отвечает, а меня, меня для них словно нет. Я призрак. Сука, призрак из прошлого.
Затягиваюсь. Выдыхаю дым. Отвожу взгляд.
Смотреть на них выше моих сил. Я деморализован. Убит и воскрешению не подлежу.
Когда иду к двери, Кудяков произносит:
— Подожди, я с тобой покурю выйду. Поговорить надо.
— Вэл! — всхлипывает Майя.
— Я быстро. Две минуты.
— Ты не куришь.
— Я поговорю и вернусь, — сжимает ее плечи, касается губами щеки. — Все нормально.
— Пожалуйста… — хватает его за руки. — Не надо ничего делать. Слышишь?
Морщусь и отворачиваюсь. Смотрю на пошарпанную дверь и тушу о нее сигарету.
— Я просто хочу поговорить. Никаких драк, моя Фиалочка.
Он говорит очень тихо, но я так навостряю слух, что все слышу. Ее так мать называла всегда — Фиалочка.
Сука!
— Пошли.
Снова слышу Кудякова, только теперь уже за своей спиной.
— Ну пошли, — толкаю дверь и выхожу из кабинета.
Оказавшись на улице, сбегаю по ступенькам и снова достаю сигареты.
Кудяков спускается следом, осматривается и предлагает отойти чуть дальше. Молча иду туда, куда он показывает. Метров десять от входа.
Затягиваюсь, пепел стряхиваю уже по дороге.
Останавливаемся с Вэлом одновременно, при этом держим дистанцию в один широкий шаг.
— Угостишь?
Реагирую на голос Кудякова. Киваю в знак согласия и протягиваю ему пачку. Зажигалку тоже подгоняю.
— Бросал же, — зажимает зубами сигарету.
— Говорят, что невозможно до конца бросить ни одну вредную привычку, если выработалась зависимость. Срывов за жизнь в любом случае будет не избежать…
— Согласен, — смотрит на оранжевый огонек.
— О чем будем говорить?
Вэл молча смотрит в сторону какое-то время, а потом переводит взгляд на меня.
— Чего ты от нее хочешь?
— Тебя не касается, — отворачиваюсь, выдыхая дым.
Дуновение ветра в этот момент воспринимается острее и будто холоднее, чем обычно. Затылок покрывается мурашками. Такое мерзкое ощущение. Словно кто-то стоит позади и дышит.
— Ты хотя бы примерно представляешь, что с ней было? Тогда, — прищуривается. — Четыре года назад?
— Ты меня полечить вышел? Если что-то не устраивает, по морде съезди, а лекции читать не надо.
— Тебе? — Кудяков лыбится. — По морде? Прости, чувак, но руки пачкать об тебя я не буду. Подставлять Майю не в моих интересах. Ты же не отдаешь себе сейчас отчет, где мы находимся, правда?!