Сам от себя не ожидал, но в какой-то момент стало просто невыносимо. Слишком больно.
Отец тогда ничего не сказал. Погасил свет, закрыл за собой дверь, а на следующий день предложил улететь на учебу в Америку. Он ничего не уточнял, не спрашивал, просто подкинул вот такой вариант, а я, я согласился и свалил. Правда, удержаться от последней встречи с Майей не смог. Позвал ее в кафе, хотел посмотреть напоследок. Может быть, понять, что ошибаюсь, но ни черта не понял. Злился, выпалил ей, чтоб она больше на глаза мне никогда не попадалась.
Теперь понимаю, что зря.
Я ошибался.
Единственное, что пока могу сделать, это вернуться к событиям тех лет и для начала выяснить, кто тогда слал мне эти анонимные сообщения. Почему-то именно сейчас осознаю, что хочу это знать…
Глава 7
Майя
Обхватываю горячую кружку кофе ладонями и наблюдаю за тем, как Вэл собирает себе бутерброд. Все это происходит в звенящей тишине. За окном уже рассвело: и мне, и Кудякову давно пора выйти из квартиры и поехать по своим делам, но мы не торопимся. Скорее, наоборот, сильно замедлились. Делаем какие-то обыденные утренние вещи на автомате, обоюдно стараясь не сталкиваться друг с другом взглядами.
Вчера Вэл привез меня к себе. Привез, не спрашивая моего мнения, хотя в том подавленном состоянии мне было все равно, куда ехать.
Он злился. Я это видела и чувствовала себя виноватой. Салон машины, как только мы там оказались, переполнился этой яростью, хоть внешне Вэл и оставался спокоен.
Он ни разу не повысил голос, не обвинил меня, нет. Напротив, проявил понимание и сделал упор на том, что это Мейхер во всем виноват. Хоть самому Вэлу произошедшее было и неприятно, он словно на подсознании старался меня выгородить, но сама я оправдывать себя не стала.
Арс, конечно, перешел черту, но я ведь могла сразу его оттолкнуть. Могла, но почему-то не сделала этого. Был ли это страх или я его себе придумала? Ну, вроде как сочинила, чтобы оправдаться за слабость перед самой собой в первую очередь. Придумала вот такую вот отмазку: потому что неправильно спустя четыре года продолжать что-то чувствовать к человеку. Что-то кроме ненависти. А вчера, вчера это стало так очевидно, что под ненавистью, злостью, страхами до сих пор скрывается что-то теплое и светлое.
Это испугало даже сильнее, чем пальцы Арса на моей шее. Больше, чем все те проклятые болезненные воспоминания из прошлого. Это же самый настоящий кошмар наяву.
Все словно повторилось в какой-то извращенной форме. Мы снова попали в эту ловушку втроем, только теперь путь к выходу из нее в разы труднее.
На кухне что-то падает, возвращая меня из мыслей на бренную землю. Поворачиваю голову. Вэл уронил кружку в раковину, и она разбилась.
— Блин, — Вэл морщится и выдвигает ящик, где лежит аптечка. Вытаскивает пластырь.
Отмираю, соскальзываю с барного стула и подхожу к нему.
— Я помогу, — забираю пластырь.
Большой палец на его правой руке все еще кровит.
— Промыть нужно.
Открываю кран, а Вэл тянет руку под струю воды.
Пока шумит вода, откупориваю полоску пластыря, после чего обматываю его вокруг раненого пальца.
— Готово, — тру нос и, наверное, впервые за это утро сталкиваюсь с Вэлом взглядами.
Мы не то чтобы поругались вчера, просто я находилась в каком-то вакууме после случившегося. Ушла в себя. Анализировала. И совсем забыла, что не одна здесь. Тогда еще подумалось, что мне лучше было бы у себя дома в такой момент, а в итоге не просто подумалось, но и озвучилось. Неосознанно.
Вэл кивнул, надел куртку и ушел. Его несколько часов не было, правда, поначалу я его отсутствия даже не заметила, а потом, потом началась паника. Мы оказались на грани серьезной ссоры, а может быть, уже в нее погрузились. Как такое было возможно вообще? Мы же даже не ругались никогда за все три года общения. Совсем. А тут вот…
Я стала ему звонить, а он оставил телефон на кухне. Вот на этой самой барной стойке, за которой я сидела минуты назад.
— Спасибо, — Вэл бегает взглядом по моему лицу, сжимает пальцами непораненной руки мое запястье и поджимает губы. — Я вчера перегнул, прости.
— Все нормально, — пытаюсь улыбнуться, но выходит криво. — Я тебе звонила, — вздыхаю.
— Я видел, когда пришел. Двадцать пропущенных. Прости, я свалил, потому что не хотел скатываться в банальный скандал. Вчера и так этого дерьма хватило.
— Я понимаю и не злюсь. Правда. Ты меня тоже прости, — смотрю ему в глаза и вижу там свое отражение. Такое маленькое, лживое и никчемное. — О чем вы говорили? — перехожу на шепот, прижимая раскрытую ладонь Вэлу к груди.