Знал бы он, сколько сил мне потребовалось, чтобы ему написать и позвонить…
Утром в понедельник алкогольный флер минул в небытие, и в реальность вернулась привычная Майя, которая точно не стала бы звонить первой.
Не стала бы просто потому, что все еще не могла распутать этот тугой клубок из чувств в своем сердце.
Не стала бы, но позвонила. Раз пять, наверное. Потом написала.
А в ответ — тишина.
Арс снова пропал с радаров, а я, я не ожидала, как сильно меня это заденет. Нет, умом я понимаю, что у него могут быть дела, возможно, срочные и серьезные, но вот такой неприкрытый игнор — это уже выше моих сил.
Теперь только холодная голова. Только она.
Я приехала на работу от родителей. Вчера все-таки осталась ночевать у них, и поэтому сегодня пришлось очень рано встать, чтобы успеть на работу.
День прошел спокойно. Правда, к семи я начала нервничать, тогда-то и словила слабость. Позвонила Арсу. Снова и снова. Абонент каждый раз оказывался не абонент.
В восемь я поняла, что дура. В очередной раз.
Ни ужина, ни платья в этот дождливый понедельник он так и не привез. Зато в половину первого ночи наряд привез пьяного мужика и всю его семью. Жену, ребенка. Еще и двоих соседей. Бытовуха. Именно соседи вызвали полицию, потому что мальчик несколько часов подряд кричал и просил папу не бить маму.
— Майя Андреевна, займетесь? — спрашивает дежурный.
— А участковый где? Вы чего их сюда притащили?
— Где-где, забухал.
— Ясно. Ладно, ко мне в кабинет женщину с ребенком заводите.
— Иконниковой звонить, вызывать?
— Я ей завтра все сама передам.
— Понял.
Прохожусь ладонями по бедрам, разглаживая складки на юбке, прежде чем дверь в кабинете снова открывается.
— Заявление писать будете? — Достаю из ящика лист, не отводя взгляда от сидящей напротив меня женщины, на лице которой проявляется огромный синяк.
— На кого?
— На мужа.
— Он ничего не делал. Я сама упала и ударилась, — врет мне в лицо.
— Вам нечего бояться, — начинаю максимально спокойно, на что женщина реагирует истерикой.
— Меня никто не бил. Никакое заявление я писать не буду!
— У вас ребенок, Инна, — перевожу взгляд на мальчика. — Вы не боитесь, что в один прекрасный день ваш муж убьет вас или вашего сына?
— Вы меня слышите? Нас никто не бил. Мой муж в жизни меня пальцем не трогал.
Ребенок на этих словах только сильнее вжимается в спинку дивана, на котором сидит.
А я, я смотрю на все это, и мороз по коже. Взрослые — это одно, но дети… Эта женщина — мать, как же она может так поступать со своим ребенком?
Моя мама жизнь бы за меня отдала, и сама бы я за свое чадо отдала, а тут…
— Мы можем идти? — Инна поднимается со стула и хватает мальчика за руку.
— Можете. Вы можете.
— А Валера?
— Ваш муж останется здесь. Жалоба от соседей была? Была. Сына вашего сейчас заберут. А вы, вы можете идти.
— Куда заберут?
— Я уже позвонила в опеку.
— Что ты сделала?
Дальше начинается цирк. Я слушаю ее визги долгих десять минут, медленно раскладывая документы по ящикам. Когда терпение лопается, поднимаюсь из-за стола и со всей дури швыряю папку на этот самый стол. Инна замолкает.
— А вы чем думали, когда своего отморозка выгораживали? Ребенок явно травмирован: и физически, и психологически. Вас вообще родительских прав лишить нужно! Соседи ваши показания уже дали. Такой дебош у вас через день происходит, поэтому я хочу защитить жизнь и здоровье мальчика.
— У тебя у самой-то дети есть?
— Я тебе не тыкала, — взрываюсь. — А будешь орать, сядешь рядом с мужем своим, поняла? Включай мозги, шанс вернуть себе сына у тебя еще есть.
Как раз в этот момент стучат в дверь.
— Майя Андреевна, вы?
— Да. Вы из…
— Полякова Жанна Юрьевна. Где мальчик?
Киваю на ребенка.
— А вы, Инна Сергеевна, пройдемте со мной.
Примерно к трем часам ночи я заканчиваю с этой семейкой и распахиваю окно в кабинете. До сих пор морозит. Чувствую себя отвратительно. Ребенка забрали, к родителям в ближайшие дни, а может и месяцы, он не вернется. Правильно ли я поступила? Можно было закрыть глаза и оставить мальчика в семье. Где ему вроде как должно быть лучше, но я в этом не уверена.
Тру лицо и присаживаюсь на диван. Когда я хотела стать следователем, мечтала о том, чтобы наказывать убийц, маньяков, а по факту изо дня в день сталкиваюсь вот с такими вот элементами. Они никого и не убивают вроде, но похлеще многих отморозков будут. Домашнее насилие — самый настоящий бич. Борьба с ветряными мельницами.