— Она ведь жива? — спрашиваю снова, сглатывая горечь происходящего.
— Жива, — кивает.
— Ладно, хорошо, — мотаю головой, как болванчик, выбирая вариант ничего не знать больше. Тая жива, этого достаточно. Совесть вопит. Тошно от самой себя в этот момент, но я ее затыкаю. Мне, блин, этого достаточно! Сегодня точно.
— Я же сказал, что ты не захочешь знать такую правду, — кривит губы.
Я вижу его глаза. Они сосредоточение боли сейчас, боли с примесью жестокости.
— И меня настоящего ты тоже знать не захочешь, — хлещет словами. — Я не тот, кем прикидываюсь рядом с тобой. Ни тогда, ни сейчас, Майя.
Тогда?
Слишком идеальная…
Боже.
Всхлипываю, накрывая рот ладонью. Арс все это время смотрит на меня в упор и, кажется, даже не моргает.
— Притворяться я больше не буду. В этом никогда не было смысла, как оказалось.
— Ты… Ты всегда притворялся?
Мейхер пожимает плечами. Снова хмурится.
— Хотелось быть тебе ровней.
— Мне?
— А ты думаешь, зачем я не говорил тебе про игры, клубы и прочую хрень, когда мы встречались? Ты все это презираешь.
— Не так, — качаю головой в полнейшей растерянности. — Ты врал мне, потому что не хотел меняться…
— А я должен был меняться? — скалится, и я вздрагиваю.
— Ты должен был быть честным со мной. Только и всего.
— Ты права. Тогда бы наши отношения закончились гораздо раньше.
— То есть, по-твоему, это я во всем виновата?
— Разве я сказал что-то подобное, Майя? Я просто оттягивал неизбежное. В этот раз я так не хочу. Начистоту с первой секунды…
Арс снова вытирает мои слезы, а потом касается губ губами. Едва ощутимо в первые секунды, а потом настойчивей. Грубее. Пячусь, продолжая впиваться ногтями ему в плечи, тяну его за собой, пока не оказываюсь прижатой к стене, а он все это время пожирает мой рот в порабощающем поцелуе.
Упираюсь ладонями ему в грудь, чтобы сделать передышку. Заглотить хоть немного воздуха, прийти в себя. Но вместо этого сглатываю вставший в горле ком и обнимаю Арса за шею.
Почему у нас все так?
Это ненормально. Это болезнь. Боль.
Я запуталась. Я ничегошеньки уже не понимаю.
Всхлипываю, а он снова целует. Сдавливает меня в своих объятиях почти до боли, а потом закидывает мою ногу себе на бедро. Скользит ладонью от колена до задницы, чуть сжимает, продолжая покрывать поцелуями уже шею.
Издаю тихий стон. Слезы смешиваются с накатившей эйфорией. Мозг плывет. Я ни черта не соображаю. Черное, белое — какая разница…
Сейчас есть только он и я. Притяжение. Страсть. Потребность.
Потребность в этой близости.
Извращение какое-то. Он только что признался, что сотворил с Таей что-то ужасное, а я вешаюсь ему на шею. Хочу его прямо сейчас. Голова кругом, эмоции переполняют. На весы ложатся моя больная любовь и жажда справедливости. Последняя испаряется под гнетом нахлынувших чувств. Я в ловушке. Он загнал меня в ловушку, приоткрыл дверь в свою жизнь и сделал соучастницей. Да, в этот раз он был честен, но теперь я не уверена, нужна ли мне была эта честность.
Всхлипываю. Арс зарывается пальцами мне в волосы, чуть тянет, обхватывает ладонями щеки, впивается в губы, просовывает в рот язык, касается моего с тихим стоном, а я… Я отвечаю ему. Кажется, что если не сделаю этого, не поддамся, то умру. Просто умру здесь и сейчас. Все то, что сидит внутри, гораздо сильнее меня самой. Сильнее той адекватности, к которой я всегда стремилась.
Вцепляюсь в него крепче, привстаю на носочки, и Мейхер тут же приподнимает меня над полом. Секунда — и я плюхаюсь задницей на тумбу. Развожу колени шире, позволяя Арсу устроиться между ними. Халат уже давно развязался, и пояс болтается где-то за спиной, открывая Мейхеру вид на мою голую грудь.
Замечаю, как он моргает, застывает на секунды буквально, а потом трогает. Всю меня трогает. С жадностью, дикостью какой-то. Словно это в первый и последний раз все…
Это самая настоящая агония.
Его. Моя. Наша.
Мы больны.
Оба.
Чувствую его пальцы над резинкой трусов, ахаю, выпуская из груди остатки воздуха, и понимаю, что хочу большего именно сегодня. Сейчас. Закрываю глаза, утыкаясь лбом ему в плечо, пока он трахает меня пальцами. Стискиваю зубы, пытаясь не издать ни звука, но не справляюсь. Ощущение наполненности превращает меня в какую-то нимфоманку.
Кусаю губы, пока Мейхер снова не накрывает их своими. Свободной рукой сдавливает мое горло, вынуждая упереться в стену затылком, а потом входит в меня на всю длину. Резким, глубоким толчком.
Бормочу что-то невнятное и смотрю Арсу в глаза. Мы пялимся друг на друга. Сумасшедшие. Полностью поехавшие люди.