— Не, мышь я не буду, — улыбаюсь, продолжая ее рассматривать.
Утреннего секса в спешке было мало. Нет, мне ее всегда будет мало.
Майка закатывает глаза не без улыбки, смотрит куда-то в сторону и становится серьезнее.
— Я спросить хотела…
— Спрашивай.
— Ты что-то сделал с Ией?
— С чего ты взяла?
— Ну вы же с Вэлом поэтому тогда встречались? После того, как мы в город вернулись?
— Поэтому, — киваю. — Но я ничего не делал.
— Точно? — прищуривается. — Если что-то произошло, я имею право знать, она в мою жизнь тоже вмешалась.
— Кудяков убедил меня, что это лишнее.
— Прямо-таки убедил? — прищуривается.
— Ну тип того.
— И каким образом? — сверлит взглядом.
— Попросил за сестру…
— И ты взял и согласился? — ухмыляется.
— Согласился.
— Снова врешь, — вздыхает.
— Если вкратце, то он должен мне услугу.
— А если более развернуто?
— Он знает про Таю.
— Где она сейчас?
— Понятия не имею, — поднимаюсь из-за стола и иду в спальню ща шмотками, Майя семенит следом.
— Не верю.
— Уехала. Взяла бабло и свалила.
— Ты дал ей денег?
— На первое время. Можно сказать, откуп, чтобы она больше не лезла к Марату.
— Он страдает.
— Пострадает и перестанет.
— Мы с ним виделись на днях, случайно столкнулись. Он с Василисой был. В парке, а я с Сашкой недалеко в кафе встречалась.
— И что? Пожаловался на несчастную любовь? — надеваю брюки.
— Нет. Рассказал про маму, про Олю. Про тебя спросил. Вы с ним почти не общаетесь.
— Не имею желания, — застегиваю пуговицы на рубашке.
— Он твой брат.
— Я за него рад.
— Арс, так нельзя. Что за манера записывать людей во враги? Причем навсегда. Он ничего плохого не сделал. Ничего ужасно плохого.
— И я его с этим поздравляю, — подбираю пиджак, а Майя вздыхает.
— Я сказал ему, что, как ты вернешься, мы заедем в гости. В дом твоих родителей.
Раздражаюсь и бросаю на Майю не самый добрый взгляд.
— Что? На меня тоже будешь орать и во враги возводить?
— Не буду. Но могла бы посоветоваться.
— Ты тоже бы мог посоветоваться, когда творил всю эту дичь с Таей.
— А, вот куда ты завернула. А я все думаю, откуда ноги-то растут, — ухмыляюсь.
— Ты же понимаешь, что перейти грань очень легко, а вот вернуться — сложно.
— И какую грань я в твоей голове уже перешел? Поделишься?
— Ты поступаешь, как все те люди, чьи дела лежат в сейфе у следователя.
— Занимательно.
Майя подходит ближе, обнимает со спины. Тычется лицом мне между лопаток.
— Можно ведь по-другому. Не обязательно становиться таким.
— Каким?
— Жестоким.
— А ты не в курсе, что я доброй ромашкой никогда не был?!
— В курсе. Но можно ведь стараться поступать правильно.
— Я поступил так, как считал нужным. Для меня это было правильно. Мы вроде обсуждали уже, что…
— Люди не меняются. Я помню. Просто мне за тебя страшно.
Она шепчет, а у меня дыхание перехватывает. Поворачиваюсь к ней лицом. Обнимаю.
— Я тебя услышал, — кладу ладонь ей на затылок и прижимаю к своей груди. — И я правда пробовал по-хорошему. С разговорами. Но иногда они не помогают. Ты же это понимаешь?
— Понимаю, — кивает. — Просто… Зло, оно всегда возвращается злом, Сенечка. Всегда. Я верю в карму, верю, что никому ничего не сходит с рук просто так. Просто представь, что когда у нас будет ребенок…
Она еще что-то говорит, но я уже не слышу. Фокусирую все свое внимание на ее последних словах.
У нас — и ребенок. Наш. Ее и мой. Это почему-то поражает.
Я о таком не думал. Вообще. Мне нужна была Майя. Всегда. Она одна.
Ребенок.
Мой и ее.
Сердце сжимается. Накатывает какое-то бессилие, когда пошевелиться не можешь, но именно сейчас оно приятное.
— Хорошо? — переспрашивает, и я киваю.
— Конечно, — киваю, не понимая вообще, чему. — Ты насчет работы думала? — решаю спросить. Раз уж у нас с утра такие разговоры.
— Думала, думала и ни к чему пока не пришла.
— Понял. Выбор я твой, конечно, в любом случае поддержу, но если решишь остаться в отделе, то будет это не очень искренне.
Майя смеется.
— Ну спасибо и на этом, — поправляет ворот моей рубашки. — Я просто не придумала еще, кем хочу быть, если не следователем, — жмет плечами.
— Мамой?! — само собой как-то вырывается.
Майя замирает. Стоим как два истукана, пялимся друг на друга.
— Поехали. Ты опаздывала, — моргаю и подталкиваю ее к двери.
— Да. Точно. Опаздывала.
Как только отвожу Майю в отдел и она вылезает из машины, набираю номер своего человека.
— Сворачивайся.
— Я уж нашел к ней подход.
— Сворачивайся, говорю.
— Ладно. Понял. Вылетаю первым же рейсом.
Сбрасываю звонок, прижимая угол телефона к подбородку. Не то чтобы я пропустил слова Кудякова мимо ушей, жестить не собирался, просто хотел, чтобы эта сучка почувствовала то, что чувствовал я. Нанял так называемого профессионального соблазнителя. Хотел отыграться на Ийке ее же методами.
А теперь?
Теперь после слов Майи передумал.
— Арсений Дмитриевич, едем?
— А, да. Поехали. В офис.