— Даже, я бы сказала, не очень и искали, — выпалила Элизабет, и Куинн вдруг разразился хохотом.
— Что ж, сам виноват.
Сверкнули здоровые белые зубы, вокруг уголков резко очерченного рта легли глубокие складки.
Сердце у Элизабет подпрыгнуло. Она вспомнила, как эти губы коснулись ее рта… скользнули по горлу… нашли мягкий изгиб груди… втянули набрякший сосок, вызывая изысканное наслаждение, граничащее с болью, возбуждая влечение, заставляя трепетать и изгибаться, умирая от желания…
Наверно, у нее вырвался легкий возглас. Куинн повернул голову, и она сразу покрылась румянцем.
— Эротические мысли? — испытующе спросил он.
Отпираться было бесполезно.
— Я только что пожалела, что не осталась у Ричарда, — прохрипела она.
Элизабет отчаянно надеялась, что Куинн поверит, и увидела, что поверил. У него вытянулось лицо.
Ничего, пусть позлится.
— Если у вас такой вид при одной мысли о нем, — произнес он с расстановкой, — значит, ваши чувства к нему более пылки, чем я себе представлял. Пожалуй, мне не доводилось видеть на женском лице столь неприкрытое вожделение…
Элизабет до крови закусила нижнюю губу и постаралась ответить как можно ровнее:
— Уже очень поздно…
Она поднялась, подошла на непослушных ногах к окну и отодвинула штору. Серая пелена тумана облепила влагой стекло, густо застлала внешний мир.
Когда же он наконец уйдет!
— Боюсь, ситуация не улучшилась… — Ей удалось сохранить ровный тон.
— Да, — согласился он и встал у нее за плечом.
Ей стало неловко.
— Не кажется ли вам, что есть смысл…
— Вы совершенно правы, — невозмутимо перебил ее Куинн, — чем рисковать попасть в аварию, есть смысл остаться.
— Н-нет, вообще-то я не это имела в виду. Вы не можете здесь оставаться, тут только одна спальня.
— Я согласен спать на диване.
— Но я не хочу, чтобы вы…
Он вскинул брови.
— Понял! Если желаете, буду рад заменить вам Бомонта… в постели.
— Но я не это хотела сказать!
— Жаль, — вздохнул он, — а я уже подумал…
— Все вы отлично поняли, и не прикидывайтесь…
Он осклабился.
— Ну, на диване, так на диване.
Куинн явно не собирался отступать, положение становилось отчаянным.
— Но у вас нет спальных принадлежностей… — забормотала Элизабет. — Да и ваш отель наверняка где-нибудь поблизости…
— Ну, кое-что из спальных принадлежностей у меня все-таки есть, — спокойно возразил он. — Чего нет, так это отеля. Я, видите ли, не собирался оставаться ночевать в городе, а думал отправиться прямо в Солтмарш.
— Солтмарш? — еле слышно прошептала она.
В голове непрошенно завертелись обрывки картин. Городок Солтмарш, узкие улочки, деревянные каркасы домов, ощущение застывшего времени… остров Солтмарш, миля в длину, полмили в ширину, с берегом соединяет лишь коса, по которой можно пройти только во время отлива… Солтмарш-хаус, роскошный старинный особняк… на возвышении… посреди острова…
— Это в Эссексе. Вы там бывали? — Куинн пристально взглянул на нее.
Она резко мотнула головой, не в силах избавиться от видения.
— Когда-то это был процветающий прибрежный город. Теперь там сонное захолустье с населением в несколько тысяч человек. Мой отец жил на острове, соединенном косой с берегом.
Жил? Генри Дервилл когда-то говорил ей, что ни за что добровольно не покинет свой дом. Может, он болен?
Она заметила, как Куинн сощурил глаза, и испугалась, что произнесла этот вопрос вслух.
Нет, надо взять себя в руки. Элизабет глубоко вздохнула и прямо посмотрела на Куинна.
— Все-таки я думаю, вы могли бы найти отель. Тут рядом есть несколько.
— Вы наверняка правы, — легко согласился он. — Но, с учетом обстоятельств… я бы предпочел остаться здесь.
— Нет, не надо… пожалуйста… — Это прозвучало почти умоляюще.
— А чего вы, собственно, боитесь? Думаете, я начну ночью шататься по дому?
Ну, это вряд ли. Почему-то ей казалось, что этот человек не станет обманывать жену.
Элизабет уже открыла рот, чтобы возразить, но Куинн опередил ее:
— Если дело только в этом, обещаю, что не сойду с дивана.
— Нет, не в этом.
У него в глазах заиграли искры.
— А может, вы сами боитесь, что начнете шататься?
— Вот еще!
— Тогда в чем проблема?
Проблема в том, что ей было совершенно необходимо, чтобы он ушел. Сейчас же. Немедленно. И никогда больше не возвращался. Невыносимой была сама мысль, что он до утра останется здесь, под ее крышей.
— Ричард придет в бешенство, если узнает, — хрипло проговорила она.