— Да, нам нужно выбрать кольца для бракосочетания. Ты свободна сегодня?
— Нет! — тут же выпалила я, подскакивая на месте. — Сегодня никак не получится.
И завтра тоже, и ни в какой другой день до скончания моих дней! Увы, вслух я этого не произнесла.
На другом конце трубки повисла короткая пауза, затем Михаил уточнил:
— В какой день ты будешь свободна? — его голос звучал спокойно и сдержанно.
Нервничала и рвала на себе волосы только я. Чудовищная несправедливость!
— Я не знаю… Может быть закажем кольца через интернет?
— Распишемся тоже в онлайн-режиме?
— А так можно? — удивлённо протянула я.
— Нет, — с усмешкой. — Это был сарказм.
Он ещё и издевается!
— Давай встретимся в эту субботу, Маш, — слова прозвучали не как предложение, а как утверждение. — Не строй, пожалуйста, планов на обеденное время. Хорошо?
— Ладно, — согласилась я нехотя.
— Тогда до встречи.
— Пока, — быстро проговорила я и отключилась.
Нет, этот воображала просто невыносимый! Он говорил со мной таким тоном, что я и слова против сказать не решалась. Божечки, надеюсь, мне не придётся выходить за него замуж даже на месяц!
До субботы оставалось ещё два дня, и я надеялась за это время раздобыть хоть какую-то информацию, которая помогла бы нам с Женей. Но папа скупился на разговоры о делах и тему Бориса старательно избегал. А в пятницу он собрался в загородный дом, где проводила лето моя мама вместе со своими внуками. Отец рассчитывал провести там все выходные и я немного поникла. Ведь его отъезд означал, что мне придётся остаться один на один с вдовой брата — Камиллой. После смерти мужа она не торопилась уезжать из нашего дома, а чуть позже объявила о своей беременности. Мама так сильно обрадовалась, что Борис оставил после себя кровиночку, и потакала снохе во всём, а та не знала меры. На днях Камилла решила обустраивать детскую для будущего малыша, и мы сильно повздорили. По её нескромному мнению, я должна была уступить свою спальню, чтобы вдова смогла сделать себе смежные комнаты — детскую и взрослую, а я имела наглость с этим мнением не согласиться. Теперь со мной демонстративно не разговаривали, но тем и лучше. Дышать стало свободнее.
Утром субботы, несмотря на моё желание добраться до ювелирного магазина самостоятельно, за мной заехал Михаил. Он ждал меня у машины, встречая привычным снисходительным взглядом, от которого мне хотелось убежать обратно в дом. Поприветствовав меня, Михаил галантно открыл пассажирскую дверь и жестом пригласил в салон.
Едва справляясь с диким напряжением, я послушно села, и, словно загнанный в клетку хорёк, наблюдала за лёгкими и уверенными движениями воображалы, пока тот обходил машину. Я не уверена, но, кажется, я впервые увидела Михаила одетым не по деловому стилю. На нём были светлые брюки и чёрная футболка поло, короткий рукав которой не скрывал мускулатуру сильных мужских рук. Надо признать, воображала был в хорошей форме: не перекаченный культурист, но и не доходяга. А без строгого пиджака его образ казался мне более приземлённым и менее пугающим.
— Пристегнулась? — Миша сел за руль и повернулся ко мне.
Я тут же исправилась и щёлкнула застёжкой ремня. Нервно сглотнула и отвернулась. Побыстрее бы закончить эту неприятную встречу! Одно только присутствие этого мужчины меня дико смущало.
— Маш, — произнёс он на выдохе, как только автомобиль тронулся с места. — Я понимаю, у нас всё происходит несколько неожиданно и, мягко говоря, странно. Но мы ведь мы вполне можем попробовать подружиться. Как считаешь?
— Наверное, — пролепетала невнятно, глядя исключительно на дорогу.
— Это было бы неплохо. Учитывая, что нам некоторое время предстоит жить вместе, нам нужно узнать друг друга получше.
Я удивлённо приоткрыла рот и чуть не воскликнула «Чего?!» Вовремя сдержалась, и повернулась, встретившись взглядом с чуть прищуренными серыми глазами. Какие они всё-таки холодные!
Хлопнув ресницами, как безмозглая кукла, я осторожно переспросила:
— Мы будем жить вместе?
Мало ли, мне послышалось!
Миша скривил губы в полуулыбке и кивнул.
— Мои родственники, а в особенности бабушка, не знают, что мой брак фиктивный, — произнёс он и строго добавил: — И не должны узнать, Маша.