- Ты никуда с ним не поедешь!
- Иди к чёрту! – попыталась улизнуть, но я не позволил.
- Аня! – я почти кричал. Почему она не понимает, что я не могу её отпустить?
- Ты забыл об одной немаловажной детали, - она показывает своё кольцо на правой руке. – Мне нужно съездить с ним ненадолго…
- Куда?
- К нему… домой, - опустила глаза. Как будто и сама стыдится того, что говорит.
- Ясно. Без подробностей, пожалуйста, - захожу в свой номер, громко хлопнув дверью. Докатился, Максим: каких-то пару часов в Майами, и ты – истеричка!
Глава 24
Он разозлился на меня, и правильно сделал. Но с другой стороны, что я могла сказать? Признаться, что я уже разведена было просто. Но как объяснить всё остальное...
Кроме документов о разводе мне нужно было получить у Эдриана добро на разглашение его тайны. Объяснить всё Максиму без разрешения своего бывшего мужа я не имела права.
***
Май 2014 года.
Я очень любила это место в Майами - South Pointe park, и часто приезжала сюда любоваться на залив. Панорамный обзор океана, рыбацкая пристань и огромная пешеходная аллея, прогуливаясь по которой можно было попасть в настоящие травянисто-песчаные дюны – такого в России не увидишь.
Но сегодня я впервые гуляла здесь в позднее время и открыла для себя другую сторону этого парка: отсюда был ещё и великолепный вид на жилую часть Майами, подсвеченную сейчас вечерними огнями. Мы с Эдрианом неспешно прогуливались по парку мимо световых башень.
- Слышала уже?
- Про подсобку в главном корпусе? Да… - я иду рядом с ним и смотрю себе под ноги. Мне жаль, что так получилось, но помочь Эдриану я ничем не могу.
- Отец тоже слышал…
- Что?! – я останавливаюсь, как вкопанная, представляя, чем всё это обернётся для моего друга.
- Да. Закатил скандал, слушать меня не захотел… Но после того, что наговорил мне папа, правду от меня он вряд ли узнает.
В наших с Эдрианом учебных планах было много общих модулей – мы часто виделись в университете и общались. Сначала меня смущало внимание этого слишком «правильно красивого» парня, но буквально после нескольких бесед на отвлечённые темы, я поняла, что ему можно доверять.
Со временем, внешность человека, с которым общаешься, замыливается. И будь он «урод» или «лицо с обложки» – этого уже не замечаешь. С ним было не так интересно, как когда-то с Максимом, но и темы для разговоров у нас были специфические. Мы могли обсудить, например, в чём сейчас модно ходить или как часто делать педикюр.
Да, всё верно: Эдриан – гей. Как признался он сам – его с самого детства интересовали больше мальчики. Но он не сразу понял, что это не просто жажда общения с себе подобными. Надо сказать, что за исключением очень заметного стремления ухаживать за своим внешним видом, Эдриан вообще никак не выдавал своей сексуальной ориентации: его голос, жесты, манера общаться – всё было как у обычных парней.
Я слышала мнение, что тяга к своему полу – это нарушение психики, болезнь. Не знаю, правда ли это, но в обычной жизни Эдриан был гораздо адекватнее большинства «натуралов». Он всегда заботился обо мне, защищал – так, как защищал бы старший брат. Видимо, во мне что-то не так и подруг я здесь найти не смогла, да и в родном городе их почти не было. С учётом незнакомой обстановки, внимание «местного аборигена» Эдриана было очень ценным, а дружба – спасительной.
Он был в курсе причин моего перевода в Штаты. Про Максима я рассказывала ему долго и с подробностями. Только выплакав, выстрадав и выговорившись, я смогла обрести хоть какое-то подобие покоя. Мне казалось, что это первая ступень к забвению, но чем ближе было моё возвращение в Россию, тем отчётливее я понимала, что все усилия были напрасны.
Многие думали, что Эдриан мой бойфренд, но он был просто - френд. Дружба с геем - наверное, единственно возможный вариант таких отношений между мужчиной и женщиной, по крайней мере, исходя из моего опыта.
Настоящим бойфрендом Эдриана был Райан, студент нашего же университета, на два года старше нас. В отличие от моего друга, он был… обычный – таких простых и неприметных в университете было пруд-пруди. Только вот объявить о своих отношениях на широкую публику они не могли. Нет, в Америке к сексуальным меньшинствам относятся гораздо лояльнее, чем у нас, но дело было не в общественном мнении. Вся проблема была в родителях Эдриана, а точнее в его отце.
Мистер Эрик был слишком богат, слишком настойчив и слишком консервативен. Он не позволил Эдриану заниматься музыкой, поскольку «это несерьёзно», и заставил его поступить в университет на «международный бизнес». Отец всегда довлел над сыном, навязывая ему свою волю. Возможно, это какая-то извращённая форма любви: принимать решения за другого, когда тебя об этом не просят. А мальчик, привыкший жить за счёт родителей, не мог существовать без их помощи – и шёл на поводу.