Я опустилась на пол прямо там, где стояла, прислонила спину к стене и поджала ноги к груди. На меня обрушилась безысходность и ещё кое-что. Я поняла, что если бы две недели назад меня предупредили о том, что я стану виновной в его гибели, я бы ни за что не обернулась на его голос, я бы ни за что не поехала с ним в эту командировку – убежала бы так далеко, что он не смог бы меня найти. Лишь бы он сейчас дышал, лишь бы он жил.
Я не знаю, сколько просидела там, на полу. Может быть пять минут, а может пять часов. Единственное измерение времени, которое сейчас имело весомое значение – это «завтра вечером». Я должна успеть встретиться с Яной пока она не уехала.
Вытащив из кармана куртки мобильный, я позвонила Веронике. Трубку подняли после четвёртого гудка.
- Аня, привет! – она замялась, видимо, не зная, как смягчить свою жалость, сквозящую в голосе. – Ты в порядке?
- В полном. Я дома, – мой же голос, наоборот, был лишён всяких эмоциональных окрасок – слишком сухо и безжизненно он звучал. – Мне нужна твоя помощь.
- Конечно. Хочешь, я приеду?
- Нет, не стоит. Тебе сейчас нужны только положительные эмоции. Именно поэтому прошу тебя помочь мне и сразу забыть о нашем разговоре и обо мне: не думать и не переживать, хорошо?
- Вряд ли я смогу… Но если тебе так будет спокойнее… Что я могу сделать для тебя?
- Найти адрес, где живёт Яна Зимовская. Сможешь?
- Да. Созвонюсь со специалистом по кадрам – придумаю что-нибудь. Не волнуйся… Только…
- Что, Вероника?
- Только глупостей не делай, очень тебя прошу.
- А я тебя просила не думать и не переживать. Не игнорируй мою просьбу.
После душа мой желудок тревожно заныл. Всё же инстинкт самосохранения работал, и если сейчас я не поем нормально, то завтра из меня гладиатор, как из таракана повелитель зверей.
«Три ложки?! Не слипнется?», «Процедуру кипячения оставь своему чайнику» - голос Максима из совсем свежих воспоминаний сводил с ума. Я мысленно споткнулась. Так бывает, когда идёшь по ровной дороге и запинаешься о камушек, которого вроде бы и не было.
Я снова и снова прокручивала наш разговор на этой кухне перед вылетом и пыталась понять, за что так отчаянно зацепился мой мозг. Слипнется или не слипнется - ничего общего с происходящим не имело. А вот про кипячение чайника Максим упомянул, когда речь зашла о водителе, ждавшего нас в то утро.
Яна угрожала, что я пожалею, если пересплю с Максимом. То, что мы уезжали в командировку, знали все, но отследить, сколько времени мы проводили наедине в Майами, она вряд ли могла. Зато, она могла поинтересоваться у Валеры, куда он возил Максима, и насколько он задержался. Как долго мы были у меня в квартире: минут 40-50? Вероятно, достаточно для того, чтобы сделать выводы и расплатиться со мной сразу после возвращения.
От размышлений меня оторвал входящий вызов с неизвестного номера.
- Алло!
- Привет! – голос Глеба по телефону звучал несколько иначе, чем в жизни, но я всё равно без труда его узнала. – У тебя всё хорошо?
- А как по-твоему? – он звучно вдохнул и скорее всего, собирался отразить атаку, но я первой примирительно подняла руки. – Ладно, извини. Я на нервах – не могу спокойно разговаривать. Но ты позвонил вовремя.
- Ты что-то вспомнила? – я решила поделиться с Глебом спонтанно, хоть и не планировала это делать.
- Может быть, я придумала то, чего нет. Но я прошу тебя проверить телефон водителя Зимовского.
- Какого водителя?
- Его зовут Валера, он отвозил нас в субботу в аэропорт.
- Хорошо, но с чего ты взяла, что он может быть причастен?
- Это только моё предположение. Мало ли, что входит в обязанности водителя.
Я положила трубку и отправилась в постель.
Нужно было поспать, но сон никак не шёл. Завтра очень важный день: моя жизнь может измениться, а может и оборваться – я была готова на всё. В любом случае, жить дальше, зная, что могла что-то предпринять и не сделала этого, я точно не смогу.
Включив уже погашенный в комнате свет, я принесла в комнату чемодан Максима. Молния открыла его содержимое и первое, что попалось мне на глаза – белая рубашка, немного испачканная фисташковым мороженым. Я взяла её в руки и поднесла к лицу, впервые за последние два дня ощутив запах Максима. Слёз больше не осталось: лишь завывающая волком боль и решимость.
Только так – в обнимку с этой рубашкой – я смогла, наконец, уснуть.
Глава 39
Утро следующего дня было солнечным и тёплым – дети шли в школу в распахнутых куртках и без шапок. Я допивала чай и смотрела в окно, когда на телефон пришло сообщение: «Не спишь?». Глеб. Сама набираю его номер, потому что чувствую: у него есть какая-то новая информация.