- Заткнись! – я зло прорычал, но Глеб совершенно не обиделся.
- В общем, вернёшься в компанию, а возможно и к Яне. Им мешает Аня, но ты им нужен живым.
- И ты собираешься разрушить эти фантазии?
- Именно. Заказчик точно не ожидает, что с тобой может что-то произойти - тем экспрессивнее должна быть его реакция. «Киллер» должен ошибиться – попасть в тебя.
- Ты рехнулся что ли? Где гарантии, что он не зацепит Аню?
- Максим, придется рискнуть…
- Нет. Хочешь продырявить меня – пожалуйста! Но только тогда, когда её не будет рядом, понял?
- Успокойся! Слышишь? Мы что-нибудь придумаем. Да и тебя дырявить не придётся – есть другой способ. Но Аня не должна ни о чём догадаться: чем естественнее будет её состояние для окружающих, тем больше шансов, что публика примет всё за чистую монету. Всё, отдыхай. Завтра перед вылетом я позвоню ещё раз и дам подробные инструкции.
После разговора я всё-таки вышел на балкон. Поднялся сильный ветер, а внизу шумел океан – всё, как в недавнем сне.
У меня пытались отобрать Аню. Решимости отвоевать её было хоть отбавляй, но уверенности в том, что, пытаясь помочь, я не сорвусь вниз – не было. Как не было и выбора.
Умывшись холодной водой, я поспешил туда, где сейчас меня ждала рыжеволосая девушка, ради которой я сам убью кого угодно – в соседний номер. Аня уснула, и я не сразу смог до неё достучаться. Недавние разговоры и переживания сделали своё дело: я чуть не свихнулся, представляя, что с ней что-то могло случиться. Каково же было облегчение, когда она, наконец, открыла: сонная, желанная, ничего не подозревающая. Ты только моя, Аня. Я тебя отвоюю даже у самой смерти.
На следующий день Глеб позвонил именно тогда, когда Аня пришла ко мне в номер – и я был вынужден скрыться от неё на балконе. Ещё ночью она застала меня неспящим, и догадалась о тревожной природе моих мыслей, но признаться я не мог. Эта скрытность выглядела подозрительной, а моя девочка совсем не глупа.
Никушин предложил план, согласно которому после прилёта, в аэропорту я должен буду найти способ добраться до мужского туалета – там меня встретят и снабдят необходимым «реквизитом»: каким-то плоским пакетом с «кровью», который я должен приклеить в район грудной клетки. Именно туда, на глазах у всех, кроме Ани, в меня должен будет выстрелить мотоциклист – прямо на стоянке аэропорта.
Для этой сцены выбрали наиболее удобное место с учётом того, что «убийца» должен будет успеть скрыться. Такси, в которое позже сядет моя девочка, было выбрано не случайно: «…дорого, но не сердито!», - было что-то вроде фразы-пароля, показывающей мне следующий шаг.
Больше всего меня нервировала необходимость всё скрывать от Ани – поэтому ещё перед вылетом я решил дать ей хоть какой-то знак. Сказать я ничего не мог, но подтолкнуть её к правильным мыслям попробовал. Для этого и был заказан букет ирисов, который передал мне Глеб в аэропорту.
Выстрел даже холостыми был весьма ощутим и я невольно отскочил назад, врезавшись в багажник такси. Опускаю глаза и вижу, как на светлой рубашке растекается ярко-красное пятно. Теперь нужно лечь на землю.
Я проклинал всё на свете, когда Аня, склонившись надо мной, плакала и просила держаться. Уговаривал себя, что так надо, что совсем скоро она успокоится и поймёт, что всё это было сделано ради её безопасности. Хорошо, что когда она попыталась рассмотреть рану, её оттащили, и она ничего не успела понять. Потом Аню не пустили в «скорую» и я мог немного расслабиться – фельдшер и врач были в курсе, а роль санитаров и вовсе досталась сотрудникам ФСБ. Вроде всё прошло по маслу – мы ехали в больницу.
- Что Вы делаете? – спросил я у медиков, ставящих катетер в мою правую руку.
- Вы перенервничали, Вам нужно поспать… - это было последнее, что я услышал перед темнотой.
***
Я проснулся от чертыханий знакомого голоса.
- Какого черта, Макс? Ты чего посуду бьёшь? – Глеб наступил на осколки стакана, который я разбил, пытаясь встать в прошлый раз. К удивлению, сейчас глаза открывались с большей охотой, да и силы в руках поприбавилось. Этими руками хотелось сейчас придушить стоящего передо мной перца в погонах.
- Это я тебя хочу спросить: какого черта? Что мне, твою мать, вкололи? Почему я как зомби встать не могу?
- Тихо, не ори! Так нужно было… - но он недоговорил, потому что в первую очередь мне нужен был ответ на совсем другой вопрос.
- Что с Аней? – по тому, как замялся Никушин, я понял, что ему есть что сказать, но он не уверен, выйдет ли после этого живым из палаты. – Говори.