Заговорил Оливер.
- Нет, проблема в твоей синхронности. Гэв прав. Это продолжалось весь день.
— У тебя, в задницу, есть свой бас, — дипломатично сказал я.
Оливер шагнул вперед.
- А у тебя свой!
Дверь в студию распахнулась, вошел Макс, очевидно, осведомленный о нашей горячей перепалке из маленькой комнаты управления снаружи.
Я наклонил мою голову из стороны в сторону, моя шея захрустела. Я делал это, когда хотел, чтобы от меня отвязались.
- Где ты был?
Макс опустился на стул в углу звуконепроницаемой комнаты и кинул газету прямо передо мной.
- Слежу за текущими событиями.
Я взглянул на заголовок.
ДЕЛО КЕВИНА РИДА ЗАКРЫТО.
Кевин Рид. Человек, который был за рулем автомобиля, который убил маму Никки. Его дело должно было быть критичным. А теперь он собирается на свободу. Никки будет опустошена, и я буду там. Я отключил мою гитару и выдернул шнур из усилителя.
— У меня такое ощущение, что наша репетиция будет прервана, — сказал Макс. — Но ты ведь помнишь, что у тебя есть готовая Жертва, которая не требует никакого преследования, да?
Я ударил его по затылку, когда выходил из двери.
Сейчас.
Чертовы Подземелья Дельфиниума.
— Кто? — сказал Девон.
Я вскочил на звук его голоса. Прошло уже несколько часов, как он говорил. С того странного инцидента.
- Кто, что? — сказал я.
— С кем ты не хотел бы никогда встречаться?
Я поморщился. Было такое чувство, как будто я прошептал это несколько часов назад.
— Я же говорил тебе, — сказал Девон. — Уши, как у летучей мыши.
Я сделал глубокий вдох спертого воздуха.
- Я думаю, что летучие мыши используют эхо, так что у них в действительности не такой хороший слух.
— Ничего себе. Кто бы это ни был он, должно быть, испортил тебе настроение. Кто это был?
Я провел пальцем по стене, покрытой слизистой жирной пленкой. После упоминания о летучих мышах, все, о чем я мог думать это только об их помете, и я был не в настроении, чтобы изливать свою душу какому-то незнакомцу.
— Не имеет значения. Она ничего не значит для меня больше. Давайте сосредоточимся на важном, — сказал я. — А именно, как нам выбраться отсюда?
— Я задавал себе этот же вопрос. Восемьдесят четыре года назад.
— Восемь четыре года назад? — застонал я. — Но ты использовал слова, которых не было тогда. Например: фигово.
— Я говорил тебе. Мы находимся в Нижнем Мире. Я был здесь восемьдесят четыре года по исчислению Нижнего Мира.
— Как ты остался в здравом уме?
— Кто говорит, что остался? Я перестал спрашивать себя о побеге только тогда, когда стены начали отвечать мне.
Вот дерьмо. Я постучал головой о каменный пол пару раз. Возможно, если бы я постучал сильнее, я мог бы проспать первое десятилетие.
Я не думаю, что Девон шутил, говоря о разговорах со стенами. Я провел пальцами по ближайшей стене снова, ещё больше слизи. Я вырыл сильнее, и еще немного очистилось.
В этом было что-то символичное, может быть, то же самое я делал с Никки. Если я начинал скоблить сильнее, проталкиваясь немного глубже, то потом, по частям, я мог бы претендовать на её душу.
ГЛАВА 10
Сейчас.
После того как я ослабил кусок "непроницаемых" Подземелий Дельфиниана.
— Девон? — не было никакого ответа. — Девон? — сказал я немного громче. — Я очистил кусок стены.
Я держал зазубренный камень в руке, взвешивая его.
— Сейчас полночь, — прошептал Девон.
— Откуда ты знаешь? И почему тебя это заботит?
— Потому что я слышу их шаги.
О Боже. Этот парень лишился последнего нейрона. Я поднес камень к основанию решетки и начал скоблить, уже ощущая себя ближе к первому шагу замены Никки. Новая Жертва. Тогда я подумал о том, что Девон только что сказал.
- Чьи шаги?
— Крыс, — сказал он голосом, который был наполовину удивленный, наполовину испуганный. — Их выпускают в полночь. Каждую ночь. Ты помнишь историю о Прометее?
Ладно, он дезертировал с корабля на некоторое время. Но он не прекращал говорить. Я позволил ему продолжать, царапая стену.
— Прометей бросил вызов Богам и дал огонь людям, и в наказание, боги привязали его к скале и послали орла, чтобы съесть его печень. Печень будет вырастать обратно каждый день, и все это повторится.
— Что ты имеешь в виду? — сказал я, чувствуя новую дырку, которую я сделал в цементе. Я пытался не допустить, чтобы слова Девона заставили меня нервничать.
— Я хочу сказать, бессмертная любовь их вечное наказание, не так ли?
Я начал отвечать что-то вроде "Какого черта ты говоришь?", но мой голос заглушил слабый скрежет. Я должен был перевести свое дыхание, чтобы услышать это ясно в первый раз, но потом он становился все громче, и вскоре я не должен был стараться, чтобы услышать его. Я опустил камень.
Это звучало, как тысячи крошечных ногтей царапали каменный пол. Не затяжной скрежет, а коротенькие всплески. Как когтями курицы.
— Закрой лицо, — сказал Девон. — У тебя появится желание попробовать сильно ударить их, но это не сработает, и как только ты откроешь свое лицо…ну…просто не делай этого. Держи руки на своем лице. Ты, наверное, носишь одежду. Первые несколько ночей будут не так плохи.
У меня не было возможности ответить. К скрежету теперь присоединился визг, который отскочил от стены, раздался эхом по коридорам, или залам, или то, что было за пределами наших клеток.
Я сделал глубокий вдох, как будто готовился уйти под воду, и закрыл лицо руками прежде чем, звуки крошечных, снующих ног и визг протиснулся через прутья моей клетки.
Выбравшись назад, я ударился головой о дальнюю стену от прутьев.
Может быть, поэтому они пошли по моим ногам в первую очередь.
Девон был прав. Каждый инстинкт во мне кричал, чтобы я ударил по существу, но их было слишком много. Они покрывали каждый дюйм меня. Два или три сильных. Они воевали друг с другом, чтобы стать ближе ко мне. Такой визг я никогда не слышала от другого животного раньше. Несколько из них на моем лице нашли небольшие пространства между пальцев. Зубы метнулись между костяшками, пытаясь добраться до моего лица. Я потер руками назад и вперед на всем протяжении моего лица, ушей и шеи, чтобы никто из них не мог достать слишком много кожи.
Девон сказал, что это происходило каждую ночь.
Они должны были уйти в какой-то момент. Это не могло продолжаться вечно.
Они должны остановиться.
Пока пытка продолжалась, я не мог ничего сделать, но думаю, что это было не только наказание за кражу моего платежа обратно. Это было наказание за то, что я сделал с Никки, и даже за то, что я сделал для людей, которые любили её.
И я точно знал, что я сделал для них. Я видел это.
Прошлый год.
Моя тайная подготовительная работа для Насыщения.
Никки пришла ко мне в слезах после поездки в общежитие Джека в футбольном лагере. Я все еще не знал точно, что там произошло, но что бы это ни было, Никки бросилась ко мне на руки и была готова пойти со мной на Насыщение.
Я оставил Никки на кровати в Бессмертной коме, мирно спящей. Конечно, после того, как я забрал всю отрицательную энергию, у нее не было выбора, кроме как спать спокойно. Я не хотел оставлять ее, но было кое-что, что я должен был сделать.
В квартире было тихо. Другие Бессмертные уже ушли на Насыщение, но так как я брал обычного человека, а не Дочь Персефоны, мне нужно было немного времени, чтобы очистить мои следы, начиная с дома Никки и её отца. Последнее, что мне было нужно, чтобы мэр города начал тотальный поиск своей потерянной дочери.