Я положил к нему в пиджак записку от Никки. Не потребовалось ничего делать, чтобы заставить ее написать. Просто кража ее худших чувств, за исключением вины. Если бы я хотел, я мог бы попросить её написать письмо с извинением за дополнительный воздух, которым она дышала, будучи живой.
Как только я сделал поворот на улицу Никки, я увидел фигуру, сидящую на бордюре возле ее дома и обхватившую голову руками.
Эпический влюбленный был эпически грустным.
Я затащил свой мотоцикл на сторону дороги через несколько домов от дома Никки и просто смотрел на Джека в течение нескольких минут. Он не плакал или что-нибудь в этом духе, но он сидел неподвижно, как статуя. В какой-то момент он поднял голову. Если бы было возможно для человека потерять десять фунтов в течение ночи, я бы посчитал, что с ним случилось именно это. Он пристально смотрел вперед, на… ничего. Если бы я прошел мимо него, он, вероятно, не заметил бы. Темно-фиолетовые синяки под налитыми кровью глазами.
Он вздрогнул, затем положил голову на руки снова.
Мне нужно было, чтобы он ушел, чтобы я мог войти в дом и оставить записку в спальне Никки, где ее отец сможет найти её.
Но Джек действовал так, словно его посадили там, пока он не даст корни.
Я направился в сторону дома, проверить, смогу ли я войти во двор или пройти другим путем, но потом я услышал, как открылась входная дверь.
Мэр Беккет стоял силуэтом на фоне света, идущего из дома.
— Джек? Это ты?
Джек выскочил от звука его шагов и вытер под глазами, будто не плакал.
- Да, сэр.
— Разве ты не должен быть в футбольном лагере?
Он провел рукой по волосам.
- Я ждал Никки.
— Она не дома, сынок. На самом деле, я не уверен, где она.
Он не звучал так, как будто был слишком обеспокоен. Да, он не знал, где она была, но это его пока не слишком беспокоило.
— Она должна была вернуться домой, — сказал Джек, его голос сорвался.
Папа Никки прошел через газон и сел рядом с Джеком, сохраняя приблизительно фут пространства между ними. Он смотрел прямо перед собой.
— Мы получили плохие новости вчера о суде Рида, и Никки не восприняла их слишком хорошо, — он вздохнул. — Я не знаю, если ты помнишь, но когда Никки узнала о смерти матери, она ушла на некоторое время. Ей хотелось побыть одной. Я никогда не видел ее такой злой ни до, ни после… до вчерашнего дня.
— Я знаю. Я слышал о Риде. Мне очень жаль, — рот Джека отвис на мгновение, и он сделал глубокий вдох. — Никки, должно быть, была опустошена вчера вечером.
Папа Никки пожал плечами.
- Она, безусловно, не была счастлива. Я думал, что она пошла к тебе, но, очевидно, этого не произошло.
Плечи Джека поникли, и он опустил голову.
- Она пришла ко мне. Но у нас было недопонимание, и у меня не было шанса поговорить с ней, — он прерывисто вздохнул. — Это все моя вина.
Папа Никки положил руку на спину Джека.
- Не говори так. Я уверен, что все будет хорошо. Почему бы тебе не пойти домой, и как только она будет здесь, я скажу ей позвонить тебе.
Джек поднял голову и посмотрел на мэра с самым беспомощным выражением, которое я когда-либо видел. Я хорошо знал этот потерянный взгляд, хотя мэр Беккет очевидно не мог. Может быть, все воспоминания, которые я получил от Никки за все время, помогали мне читать его лицо. Или, может быть, потому, что я всегда был хорош в чтении лиц.
Но сейчас, лицо Джека выглядело унылым. Как будто он знал, что она никогда не вернется.
Может быть, этот парень был умнее, чем я думал.
Зная, что это был мой лучший шанс, я прокрался по обрамлению деревьев, которые направлялись со стороны дома Беккетов назад. Гриль на внутреннем дворике был освещен, с готовившимися гамбургерами.
Отлично. Задние двери должны быть открыты.
Я вошел внутрь, вниз по залу, который имел четыре двери. Одну я мог видеть. Одна из них была ванной комнатой. Две другие были закрыты. Я мысленно подбросил монету и выбрал дверь слева.
Кровать была аккуратно застелена. Книга по истории лежала открытой на углу стола. Фотографии в рамках выстроились вдоль нижней полки книжного шкафа, показывая Никки и её друзей. Несколько с Джеком.
Но наиболее ярким признаком того, что это комната Никки, была новая футболка Мертвых Элвисов натянутая на стул возле стола.
Я провел пальцами по изображению, улыбаясь тому, чтобы она собиралась погладить её.
— О, Ник, — прошептал я. — Мы собираемся так весело провести время.
Я засунул ее записку под подушку так, чтобы виден был только уголок, а потом вышел из дома.
Так или иначе, увидев место, где жила Никки, это заставило меня хотеть ещё больше вернуться к ней снова.
Сейчас.
После того, как крысы смылись.
— Они делают так каждую ночь? — сказал я, мой голос охрип. Я думаю, что кричал все время, когда крысы царапали меня.
Я услышал шелест соломы под Девоном.
- Если тебе станет от этого лучше, крысы помогают нам отмечать прохождение дней.
Моя грудь сжалась. Я не мог отдышаться.
- Я не могу этого сделать. Я не могу застрять здесь навсегда.
Я начал бить потолок, снова и снова, пока я не услышал ужасающий щелчок. — Чееееееерт!
Я прижал мою разбитую руку, тишина после моей вспышки периодически нарушалась моим собственным дыханием.
— Может быть, ты не будешь здесь вечно. У тебя есть только три месяца до твоего суда.
Я освободил свою руку, а затем замер, слова нахлынули на меня.
- Суд?
— Да, — сказал Девон нерешительно. — Разве они не говорили тебе, когда привели сюда?
— Я не знаю. Может быть, они объясняли тонкости лишения свободы, в то время как выбивали из меня мозги. Так что насчет суда?
— Дельфинианский суд начинаются через три месяца после задержания. Они решают, будете ли вы лишены свободы навечно. Или… нет.
— Нет? Ты хочешь сказать, они могли бы освободить меня?
— Если под "освободить тебя" ты имеешь в виду, убить тебя, то да.
Я закрыл глаза.
- Так что мои варианты вечность кормления крыс или смерть.
— Да. Заставляет тебя желать о выборе, не так ли. Я бы, скорее, умер, но единственный способ, что меня убьют, если они найдут реликвию, а я не хочу умирать, зная, что она в их руках.
— Это единственная причина, почему ты остаешься в живых?
Девон вздохнул.
- Брат, когда ты пробудешь здесь столько же, сколько и я, ты поймешь, что есть только одна или две важные вещи, ради которых стоит жить. Уникальные для тебя и только для тебя. У меня есть такая. Я сохраняю свою честь, сохраняя реликвию от их рук.
Я закрыл глаза. Зачем я живу? Честь, как у Девона? Я слышал, как Никки в моей голове фыркнула на это предположение. Музыка? Поиск Жертв? Вечная жизнь? Последнее не имело никакого смысла. Вечная жизнь, по определению, не может быть тем, ради чего стоит жить.
Если бы мне пришлось выбирать, я бы выбрал поиск следующей Жертвы. Это то, чем я жил на данный момент. Шанс для другой Жертвы, способной пережить Насыщение.
Я протер глаза. Какой был смысл в том, чтобы найти что-то, ради чего стоит жить, если моя жизнь больше не была в моих руках?
У Девона ещё было то, чего хотели Дельфинианцы, поэтому его не убьют. Но меня… У меня не было ничего, что бы они хотели.
- Почему бы тебе не принять решение за них?
— Что, убить себя? Слишком близко к Нижнему Миру, любая царапина, которую я получаю, слишком быстро заживает. Кроме царапины от этих крыс. Ты знаешь, как это.
Так или иначе, зная, что я не зависел от себя самого, заставляло меня чувствовать себя еще хуже. Вы никогда не понимаете, насколько полагаетесь на возможность самоубийства, пока не будете лишены такой возможности. Я не говорю, что это предложение будет хорошей наклейкой на бампер, но это было правдой.
Я провел рукой вокруг моей клетки, пока не нашел зубчатый камень, которым я рыл накануне вечером. Я нашел гладкую часть стены и, используя острую часть, поставил линию, чтобы отметить свой первый день в Подземельях Дельфиниана.