Эвелина зло прищурила глаза и встала, силиконовая грудь даже не колыхнулась.
— Наташа говорила мне, что у тебя тут завелась новая подружка, но это же ненадолго, Ванюш, мы-то знаем, что ты всегда возобновляешь сделку со мной, — она подошла ко мне ближе и положила ладонь на член, которую я тут же отбросил от себя.
— Эвелина, это не обсуждается. Ты получила всё, что могла. Чувств не было. Был договор…
— А с ней есть? — а в глазах бабская зависть, чёрная, но не жалко её, каждый соглашается ровно на то на что способен.
— Сделки больше нет, а доложить тебе и пустить сюда могла только Наташка. Я увольняю её, можешь передать, пусть выметается. А теперь, — я наклонился к ней и произнёс прямо в лицо, — пошла. Отсюда. Вон!
Эвелине сказать было нечего, но она упрямо не хотела выходить. Я схватил её предплечье, планируя выставить за дверь, как она распахнулась и в проходе показалась моя девочка. Сексапильная. Ножки утянуты в кружевные чулочки, крепкая грудь в откровенном бюстгальтере, так что ещё чуть и вывалятся сосочки, в лёгком пеньюаре...
И я, блядь, в неоднозначной ситуации.
— Всё объяснимо, — произнёс я.
Эвелина воспользовалась ситуацией по полной и прижалась ко мне, призывно поведя бёдрами. Я тут же оттолкнул её от себя, не теряя визуального контакта с любимой, в глазах которой дрожали слёзы.
Лена молча развернулась и выбежала из комнаты. Я выволок из своей спальни Эвелину.
— Выметайся вместе с сестрицей из моего дома, охране я позвоню, даю вам ровно пять минут, — и развернул её в направлении выхода.
Я спешил за Леной. Но она уже закрыла дверь. Я застучал по ней.
— Открой. Поговорим, — град ударов, — ничего не было и быть не могло.
За дверью сопение. Упрямая моя.
— Любимая, когда бы я успел…
Хохотнула.
— Никогда меня так больше не называй, — прошипела как разъярённая кошечка, — ты-то? Не сомневаюсь в тебе, — раздалось за дверью.
Я облегчённо вздохнул, хотя бы идёт на диалог.
— Она бывший контракт. Ничего не значит. Она прошлое, как остальные, как жена. Ничего не значат. Только ты, Лена, — нетерпеливо вновь забарабанил в единственную преграду, что отделяла нас.
Снесу ведь. Ударил плечом, ещё раз. Петли натужно скрипели.
— Сумасшедший, — раздалось за дверью.
Ещё раз и дверь упала. А я застал Лену за тем, что она тащила комод, видимо, хотела забаррикадироваться.
— Ты… — покраснела от гнева, досады, обиды, она тщательно подбирала слова, хоть и дерзкая, временами хулиганка, но всё же воспитатель, — не подходи.
— Вот чего ещё, — и очутился ближе.
— Не прикасайся! — взвизгнула, убежав от меня.
— Захотелось в салочки поиграть?
— Беркутов, ты больше вообще не приблизишься ко мне, иначе я исчезну из твоей жизни, объясни это Полине потом, — била в самое нутро.
— Лена, ну когда бы я успел…
— Не сейчас, так потом. А кто я, я кто? Ни сделка, ни жена…
— За это можешь не беспокоиться, завтра же едем за кольцами…
— Как мне теперь верить тебе, Ваня? — она сглотнула и старательно силилась на заплакать, всё её разочарование, вся горечь, как она думала от моего предательства, вылилась в гнев, — я столько лет ждала достойного мужчину, столько лет берегла себя. Думала, что ты тот единственный…
— Леночка, — я дотронулся до неё, у неё даже кожа пылала, но она быстро отдёрнула руку.
Мне всё же удалось прижать её к стене и обездвижить.
— Теперь выслушаешь?
— Отпусти, Беркутов, немедленно, — процедила та сквозь сомкнутые зубы, — зачем я тебе, Ваня? Мясца свежего захотел? Чистой девушки? Навешал мне с три короба, а сам будешь… с другой будешь.
Я увидел чистую ревность. Я ликовал и одновременно горевал. Любит, но сейчас как раненый зверёк.
— Хорошо же ты привязал меня к себе. Окружил вниманием, заботой, любовью, а ласкал… как, — голос сбился, я теснее прижал её к себе, она отвернула голову, — дома моего не стало… — я замер, трезвясь, глаза прищурила, как будто меня обвиняла.
— Я не навредил бы тебе, никогда. Ведётся расследование и…
— Это выгодно лишь тебе, Беркутов…
Я отпустил её руки отшатнувшись.
— Я бы никогда не причинил тебе вреда. У меня много грехов, но среди них нет подлости, пора бы уже понять.
В её глазах качнулось сомнение. Верила мне. Но я прям видел, что голая, мать её, Эвелина стоит между нами. Я тяжело вздохнул.
— Давай поговорим, Лена, спокойно как взрослые люди, и мы сможем прийти хоть к какому-то заключению.
— Как тебе можно верить после того, как я нашла голую девицу в твоей комнате, в твоей постели? — она была на пределе, я же крепко выматерился, — нет больше «мы», Ваня. Она сняла кольцо с пальца и протянула мне.