— Я сам удивлён до глубины души, — да он ещё и насмехался, — баллончик не советую применять, здесь же… ребёнок. Леночка, для меня самого большой сюрприз, что ты тут.
— Ага, — сильно сомневаясь, ответила я, с подозрительным прищуром смотря на него, — дорогу освободи, маньячелло, я отведу Полину к её папе.
Полина подняла лицо и смотрела на нашу перебранку с сильным любопытством, слегка открыв очаровательный пухлый ротик от удивления, а глаза хитрые-хитрые.
— А?! Ну, конечно. Далеко собралась? — насмешливо.
— Не твоё дело, — буркнула я, — как только разберусь с этим делом, я займусь тобой.
И мой преследователь рассмеялся, настолько искренне и открыто, что мне даже… понравилось. Жуть какая!
— Я за этим и здесь. Займись мною! Я весь твой! — слишком интимно, с подтекстом.
— Идём, Полиночка, — предложила я, и мы стали аккуратно сторонкой обходить моего сталкера, — ты совсем, что ли… — я и мужик, не сговариваясь, взглянули на девчушку, на языке вертелись нелестные эпитеты, но выражаться при ребёнке было недопустимо.
Мы ушли бы, хотя девочка от чего-то немного морозилась, если бы не та высокая худая девица, что так негостеприимно выперла меня, даже не дав шанса на получение работы, не допустив к собеседованию.
— Иван Егорович, рада вас видеть! — она чуть ли не ворковала с ним.
Знакомы, что ли?! Ну, конечно! Одного поля ягоды! Оба наглые и холёные.
Иван Егорович только мотнул головой.
Девица, наконец-то заметив меня и девочку, радостно вскричала:
— Полиночка, а мы тебя обыскались! И где же ты пряталась? — наигранно, неестественно, улыбаясь одними губами, даже не присев к ребёнку, возвышаясь над ним слегка сгорбленной громадой.
Полина поёжилась.
— А ты чего здесь делаешь? Я же тебя выгнала. За твою профнепригодность, — мне кажется, так даже с крепостными барин не говорил, как она со мной попыталась.
Она думала, что я растеряюсь… А хрена ей лысого!
— Так, значит, ты, Машенька, Полину потеряла, — не спросила, утвердила, с садистским удовольствием наблюдая за тем, как во взгляде той растёт неуверенность и страх, — мы сейчас с Полиной пойдём и всё папе про это и расскажем. Думаю, ему будет любопытно всё это узнать! О безопасности его дочки не подумали? Или вы её чем-то запугали?
— Она противная, и заставляла меня хвалить её перед моим папочкой, — подсказала мне шёпотом Полина.
Я без одобрения посмотрела на девочку.
— Полина, так говорить взрослому человеку нельзя. Твой папа же отлично тебя воспитал, — я улыбнулась, глубоко в душе позлорадствовав над Машенькой.
Полина надула губы, но согласилась со мной кивнув.
— Ч-что вообще здесь происходит?! — девица окончательно растерялась и теперь смотрела на Ивана Егоровича.
— Ты, Машенька, и вправду Полину потеряла? — спросил тот, сложив руки на груди.
Выглядел он внушительно, рукава пиджака натянулись, обозначив узлы мышц.
— Я… я… — заикалась девушка, и её взгляд заметался по нам.
— И Лену хотели… — начал было он, но затем обратился ко мне, — не пригласила на собеседование даже?
Я ошарашенно кивнула, даже не поинтересовавшись, а какого ляда он вообще задаёт такие вопросы. Настолько это было сказано… по-хозяйски, что ли, основательно. Не хотелось даже возражать, тем более интересовался он по делу. С Ивана Егорович словно слетело его кобелячье обличие, и я увидела деловую, серьёзную хватку.
— Но она явно… — и указала на меня рукой, — неужели, Иван Егорович, вы не видите, не впишется она…
— Куда не впишется-то, Маша? — насмешливо, — ты уволена.
Прозвучало как гром среди ясного неба. Мои глаза, и так большие от природы, стали огромными как блюдца. Мой преследователь смотрел на меня и улыбался.
Машенька зло взглянула в мою сторону и, не сдержавшись, зарыдала, убежав. А до меня, кажется, стало доходить…
— Полиночка, солнышко, скажи-ка мне, моя хорошая, а кто твой папа? — осторожно спросила я, медленно переведя взгляд с девочки на Ивана Егоровича.
— Так вот же он, — девочка улыбнулась и, отпустив мою ладонь, взяла мужчину за руку, хитровато улыбнувшись.
— Так… Что здесь происходит? — у меня так и паранойя развиться может, но в самом деле не устроил же он сам этот спектакль с целью соблазнить меня, бред же.
— Стечение обстоятельств, Леночка, — затем посмотрел на дочь, — ну что берём тётю к себе няней? — выделив слово «себе».
Опять двусмысленно. Ну что тут будешь делать?! Птица-кобелина как она есть.