– Сделаем небольшой перерыв? – неожиданно предлагает Рокоссовский. – Я проголодался.
Мой желудок уже несколько часов тоскливо завывает от пустоты, но я как-то стеснялась заявить об этом вслух. Поэтому идею Максима Андреевича воспринимаю с энтузиазмом:
– Давайте! Тут неподалеку как раз есть хорошее грузинское кафе!
И только после того, как эти слова вылетают из моего рта, до меня внезапно доходит, что Рокоссовский, вполне возможно, вовсе не имел в виду совместный ужин. Он просто изъявил желание перекусить, а я вроде как навязываю ему свою компанию.
– Хотя вы, наверное, не любите грузинскую кухню, – стушевавшись, спешно добавляю я. – Вы ведь не грузин…
В ответ на это заявление его брови насмешливо ползут вверх:
– А вы, стало быть, грузинка?
Резонно. Похоже, я опять ляпнула что-то не то.
– Ну… Все, кто любит хинкали, немного грузины, – пытаюсь отшутиться.
– Что ж, в таком случае во мне тоже течет горячая грузинская кровь, – усмехается он, поднимаясь на ноги. – Пойдемте, покажете свое кафе.
Выходим на улицу, и ласковый вечерний ветер тотчас освежает наши лица. На тротуарах по-прежнему лежит снег, но в воздухе уже явственно ощущается скорое приближение весны. На календаре март, однако в России это, скорее, промежуточный месяц: все еще метет, да и холодно бывает прямо-таки по-февральски.
Но сегодняшний день, кажется, всерьез почувствовал себя весенним: до обеда светило ослепительное солнце, и даже сейчас, когда оно медленно уплывает за горизонт, в окружающей атмосфере сквозит тепло, надвигающееся семимильными шагами. Еще чуть-чуть – и мы скинем надоевшие темные куртки и облачимся во что-нибудь яркое.
Рокоссовский делает глубокий жадный вдох и, повернув голову, косится на меня. Он существенно выше, поэтому рядом с ним я ощущаю себя очень маленькой. Прямо как дюймовочка.
– Ну что, поехали?
Неподалеку от входа его поджидает уже знакомый мне водитель Антон.
– Тут вообще-то недалеко, – напоминаю я. – Может, пешком дойдем?
– Хорошо, – соглашается Рокоссовский, поплотнее запахивая черное пальто.
Мы неспешно устремляемся вдоль по тротуару. Какое-то время между нами висит неловкая тишина, которую я не осмеливаюсь нарушить первой, но спустя пару минут Максим Андреевич произносит:
– Я давно не прогуливался вот так. Пешком, не торопясь.
– Занятость не позволяет? – догадываюсь я.
– Наверное. Иногда в потоке дел забываешь, что значит просто жить.
Вскидываю голову и ловлю взглядом часть его лица. Сейчас он выглядит серьезным и глубоко задумчивым. Как будто размышляет над чем-то неземным, фундаментальным…
– А как же семья? Друзья? – интересуюсь я. – Неужели никто из близких не склоняет вас к совместному досугу?
Например, моя сестра Лиза каждый раз, приезжая в Москву, заставляет ходить меня по музеям. Хотя я там уже неоднократно была. Но для Лизы визит в столицу – это всегда культурное обогащение. Поэтому без театров и музеев никак.
– Я довольно закрытый человек, Ева, – говорит Рокоссовский. – Друзей у меня мало, а из семьи только родители. К ним я наведываюсь пару раз в месяц, чинно пью чай и откланиваюсь. Если вдуматься, это такая же социальная повинность, коих у меня десятки.
Звучит как-то не очень радужно. Но радует одно: похоже, он действительно не женат.
– Ну а как насчет подруги или девушки? – даю волю любопытству. – Или романтические отношения тоже не для вас?
Он кидает на меня быстрый ироничный взгляд. Улыбается уголками губ. А затем вновь направляет внимание вдаль и негромко отвечает:
– Отношения требуют душевной отдачи. А у меня нет на это ни времени, ни мотивации, ни сил.
Его заявление ставит меня в тупик. Со временем все понятно – он человек влиятельный, занятой, каждая минута на счету. Ну а как быть с отсутствием мотивации и сил? Максим Андреевич – здоровой мужчина в цвете лет. Неужели ему не хочется любви, семейного уюта, продолжения рода, в конце концов?
И что насчет секса? Ни за что не поверю, что он сублимирует. Не хочу показаться озабоченной, но от Рокоссовского буквально волнами исходит магнетическая сексуальная энергия. Темная, завораживающая, осязаемая… Пробивающаяся под кожу через поры.
Я ведь женщина. Я чувствую это.
Ну невозможно, чтобы такой, мужчина, как он, не питал интереса к плотской любви! Это нонсенс какой-то…
Открываю рот, чтобы задать пару-тройку уточняющих вопросов, но Рокоссовский резко меняет тему:
– «В гостях у Сосо», – зачитывает название показавшейся за углом вывески. – Судя по всему, мы пришли?