Его версия – тотальное искажение реальности. Но мне проще с ней согласиться, потому что, как выяснилось, Саша не способен жить с ощущением собственной вины. Не способен нести ответственность за содеянное и мириться с последствиями. Ему легче винить во всем других: несчастный случай, меня и даже Рокоссовского, которого он видит впервые в жизни. В его картине мира он непременно должен оставаться хорошим. А иначе принимать себя и свои поступки станет в разы сложнее.
– Ну… Можно сказать и так, – немного помедлив, отвечаю я. – Надеюсь, теперь ты понимаешь, что между нами все кончено.
– Сучка! – ядовито выплевывает Саша.
– За языком следи! – Рокоссовский порывается подняться на ноги, но я проворно удерживаю его за рукав пиджака.
Не хватало еще, чтобы он марал руки об моего ущербного бывшего.
Но Саше достаточно и этого грозного рыка. Большим храбрецом он никогда не был.
Быстро отшатнувшись назад, бывший метает в меня полный презрения взгляд, а еще через пару мгновений теряется в толпе посетителей.
Выдохнув, перевожу внимание на Рокоссовского и вдруг осознаю, что мы по-прежнему держимся за руки.
– Простите, – торопливо одергиваю ладонь. – И спасибо, что подыграли.
– Бывший у вас, прямо скажем, не совсем адекватный, – усмехается он, вновь возвращаясь к пролистываю меню.
– Да уж, – хмыкаю я.
– Зачем вы признали свою вину? – неожиданно спрашивает Максим Андреевич. – Ведь тем самым вы освободили его от ответственности.
– Знаю. Но мне показалось, что так ему будет проще меня отпустить.
– Гуманно. Но, как по мне, он этого не заслуживает.
– Наверное, – пожимаю плечами. – Но, если честно, в тот момент я думала не столько о нем, сколько о себе. Уж очень надоели эти его навязчивые приставания.
На губах Рокоссовского цветет понимающая улыбка.
– А если не секрет, что он сделал? Чем провинился перед вами?
– Думаю, вы и сами догадываетесь, – бросаю иронично. – Переспал с другой.
– Понятно. Ничего нового.
– В смысле?
– Мужские пороки стары как мир, – Максим Андреевич отрывается от меню и жестом подзывает официанта.
– Вы так говорите, будто у вас этих пороков нет, – я заинтригованно подаюсь вперед.
– Отнюдь. Я же тоже мужчина.
– То есть тоже изменяли, находясь в отношениях?
– Нет. Никогда, – его ответ звучит твердо.
– А что тогда?
– Все мы грешны, Ева, – загадочно улыбается он. – В той или иной степени.
Задать еще один вопрос я не успеваю: к нам подходит официант и бодро интересуется, что мы будем есть. Рокоссовский заказывает блюдо под названием Мадам Бовари, а я плюю на диету и останавливаю свой выбор на харчо и любимом хачапури.
После того, как официант принимает заказ, наш с Максимом Андреевичем разговор возвращается в безопасное рабочее русло. Мы обсуждаем детали грядущих поездок и с юмором спорим о лексическом окрасе русских слов.
Но даже в пылу интересного диалога меня не покидает мысль о том, какие грехи могут быть у столь безупречного мужчины, как Рокоссовский? Он умен, обаятелен, хорошо воспитан. С уважением относится к тем, кто находится ниже него на социальной лестнице. Ни в одном публичном конфликте замешан не был. Если у него и есть какие-то недостатки, то они наверняка незначительные…
Или я все же заблуждаюсь?
Глава 14. Ева
– Таким образом, вопросы экологии имеют первостепенное значение. Они касаются не только экономики, промышленности и устойчивого развития, но и здоровья всех живущих на планете людей, – с выражением зачитываю получившийся текст и перевожу взгляд на Рокоссовского. – Ну как? Нравится?
– Неплохо, – отзывается он. – Надо будет показать итоговый вариант Жанне.
– Чтобы она все перечеркала? – кисло шучу я.
– У нее есть деловое чутье. Ее советы не раз спасали мою репутацию.
– Правда? – недоверчиво изгибаю бровь. – А создается впечатление, будто она только критикует всех вокруг.
Надменная пресс-секретарь Жанна Бойчук не понравилась мне с первого взгляда. Впрочем, как и я ей. В тот день, когда у нас было совместное совещание, она смотрела на меня с нескрываемым высокомерным пренебрежением. Будто она царица мира, а я пустое место.
На самом деле я уже не в первый раз встречаюсь с предвзятым отношением, поэтому эмоционально не растрачиваюсь по этому поводу. Пускай задавака Жанна думает, что хочет. В конце концов, на работу меня пригласил Максим Андреевич, и именно его мнение о моих профессиональных навыках имеет вес. А что касается Бойчук, то я просто не буду обращать внимание на ее кривляния. Открытая конфронтация мне ни к чему, а вот игнор еще никто не отменял.