– Я угощаю.
– Спасибо, – усмехаюсь я, пряча карточку обратно. – Ты настоящий джентельмен.
– Да брось, – отмахивается. – Я просто хочу с тобой подружиться.
Вынуждена признать, что с каждой новой минутой Федя нравится мне все больше и больше.
– Давно работаешь на Рокоссовского? – спрашиваю я, принимая из его рук горячий картонный стаканчик.
– Дай подумать, – он возводит глаза к потолку. – Уже лет шесть, не меньше.
– Ого. Солидный срок.
– Да, действительно.
Делаю осторожный глоток и задаю еще один волнующий меня вопрос:
– И как он тебе? Ну, как начальник и вообще.
– Рокоссовский – хороший мужик, – без заминки отвечает Федя. – Справедливый, адекватный, по зарплате не щемит.
– Ну а из минусов?
– Слишком придирчивый. Иногда даже душноватый. Настоящий педант, – Хмурый размешивает кофе пластиковой палочкой. – Но этот разговор между нами, окей?
– Само собой, – спешу заверить. – У вас с ним исключительно рабочие отношения, верно?
– Разумеется, – кивает. – У Рокоссовского в жизни вообще одна работа.
– Да ну? – с сомнением.
– Серьезно. Я шесть лет в найме – и ни разу не видел его с женщиной.
Это откровение изрядно меня изумляет.
– Неожиданно… Он вроде еще в расцвете сил…
– Да, я сам первое время удивлялся. А потом привык. Не всем интересно общение с противоположным полом, понимаешь? Он политик до мозга костей.
Федя принимается дуть на свой напиток, а я все никак не угомонюсь:
– Ну а секс? Хотя бы одноразовый. Ведь у каждого мужчины есть свои потребности…
– Без понятия, Ев, – пожимает плечами. – Я ничего подобного не замечал.
– Да уж… Может, он гей? – выдаю шутливо.
– Вряд ли, – усмехается Хмурый. – Скорее, он просто робот.
Мы оба хихикаем, а затем разговор плавно переходит к другой теме. Однако мысленно я все еще хватаюсь за только что полученную информацию.
Рокоссовскому не интересны женщины? От слова совсем? Разве так бывает?..
Подобный расклад никак не укладывается у меня в голове, хоть и многое объясняет. Получается, причина его холодности вовсе не во мне? А в том, что чувственная сторона жизни его в принципе не волнует?
Глава 17. Максим
Выхожу из лифта и медленно бреду по просторному тихому коридору. В отличие от большинства людей, я ухожу из дома с большой охотой, а возвращаюсь – без энтузиазма. В пустую квартиру с вечно холодной постелью не хочется спешить.
Впрочем, нынче на календаре среда, а значит, сегодня я не буду один. По крайней мере, какое-то время.
Заворачиваю за угол, и тут же упираюсь взглядом в прислонившуюся к стене Каролину. Конечно, это пафосное имя – не более, чем рабочий псевдоним, но, если честно, у меня нет ни малейшего желания узнавать, как ее зовут на самом деле.
– Опаздываешь, – роняет она, отлипая от стены.
– Работы много, – отзываюсь негромко.
Но не для того, чтобы оправдаться, а для того, чтобы хоть что-то сказать.
Просовываю ключ в замочную скважину и несколько раз проворачиваю против часовой. Затем распахиваю дверь и, шагнув в квартиру, включаю свет. Каролина, не произнося ни слова, заходит следом за мной.
Скидываю пальто, пиджак и, закатав рукава рубашки, отправляюсь в ванную мыть руки. Моя гостья тем временем обосновывается в спальне и принимается за свои привычные сборы.
– В агентстве сказали, чтобы сегодня я пришла с париком, – доносится до меня ее голос. – Что за новости, Макс? На блондинок потянуло?
Стряхиваю воду и тщательно вытираю ладони полотенцем. Затем приближаюсь к спальне и приваливаюсь плечом косяку:
– Ты забыла наше правило? Никаких лишних вопросов.
– Да-да, помню, – кивает Каро, стягивая с себя объемный свитер. – Но неужели тебе не хочется немного поболтать? Я хороший собеседник. Да и слушать умею…
– Если бы я жаждал излить душу, то нанял бы психолога, а не проститутку, – отрезаю уверенно, а затем добавляю. – Позови, как будешь готова. Я пока выпью.
– Хорошо.
Направляюсь к бару, извлекаю оттуда хрустальный штоф с виски и, откупорив крышку, наполняю напитком рокс. Затем бросаю в стакан пару кубиков льда, сажусь на диван и делаю несколько неторопливых глотков, смакуя на языке терпкий вкус пряной груши.
По телу разливается приятное тепло, и внутреннее напряжение, перемешанное с усталостью от тяжелого рабочего дня, понемногу рассеивается. Мозг затуманивается алкогольными парами, а перетянутые нервы приходят в состояние относительного покоя.