- А с кем, ты не выяснил? – настороженно спросил Дар, откидываясь спиной на спинку стула.
- Нет, она отказалась раскрывать его имя…
- Ты так уверен, что это мужчина?
- Да я почувствовал отголоски его запаха, да и внешний вид девушки, мягко сказать, настораживал.
- Я не верю ни ей, ни ее матери, Фенрис, обдумай все, посоветуйся с отцом… - дал совет Дармир, пододвигая к себе тарелку, - будешь завтракать?
- Нет… действительно, нужно подумать…спасибо… - проговорил на прощание парень и покинул гостевой домик Дармира, направляясь в сторону леса. Фенрис стал бесцельно бродить по кромке леса, обдумывая слова оборотня, он так глубоко погрузился в раздумья, что не заметил, как оказался на границе земель святилища. Парень уже хотел повернуть обратно, как увидел пробирающуюся по кустам бурую волчицу. Он потянул воздух и понял, что это Амелия, его истинная пара, которая сейчас должна находиться в семейном коттедже, а не слоняться в одиночку по лесу. Оборотень решил проследить за ней и узнать, почему волчица покинула его дом и к кому направляется. Осторожно, но быстро двигаясь за девушкой, Феннрис оказался на земле черных лисиц.
Амелия долго петляла, по лесу, не обращая внимания на ветки деревьев, будто старалась сбить преследователей со следа, но благодаря своему отличному обонянию оборотень ни разу не потерял девушку из виду, оставаясь при этом незамеченным. Через несколько часов беспорядочного бега, Амелия, наконец, остановилась и начала принюхиваться, а затем осторожно вышла на опушку. Фенрис услышал радостный визг своей пары, а затем хриплый голос незнакомца.
- Какая встреча....
Глава 12
Дармир, после ухода Фенриса, окинул флегматичным взглядом стол, на котором стоял завтрак. Аппетит пропал, и к горлу подступала тошнота. Фенрис всколыхнул старые воспоминания и разбередил плохо зарубцевавшиеся раны. Мужчина с громким рыком смахнул руками все, что было на столе, мгновенно вся посуда полетела вниз, покрывая весь пол на кухне осколками и остатками завтрака.
Оборотень стоял некоторое время неподвижно, а затем резко сорвался с места, принимаясь мерить комнату шагами. В итоге, он понял тщетность своих метаний и выбежал из дома, направляясь в сторону поселения черных лисиц. Дармир не понимал, что с ним происходит и почему тревога сжала его сердце.
Он снова, как и много лет назад, прятался в той же лесополосе, наблюдая за почти развалившейся хижиной и заросшим, высокой травой, двором.
«Неужели некому поправить крышу и стены дома?» - мысленно задался вопросом Дармир, не сводя пристального взгляда с покосившейся лачуги. Некоторое время было все тихо, вдруг до слуха оборотня донесся звук неспешных шагов. Дармир повел носом и понял, что не ошибся к домику, действительно, кто-то идет. Он обернулся волком, чуть выглядывая из своего укрытия. На тропинке появился все тот же оборотень, который тогда приходил к Ниисе. Он нисколько не изменился, а на его лице сияла все таже мерзкая улыбка, которую Дармир желал навсегда стереть. Бурый волк приложил все силы, только бы не зарычать и этим не выдать своего место положения, он подождал, когда мужчина зайдет внутрь, а потом подкрался максимально близко к хижине, навострив уши, но что происходило внутри Дармир, услышать не мог.
«Опять магия!» - мысленно фыркнул оборотень, стараясь встать с подветренной стороны, чтобы другие оборотни его не учуяли. Дармир приготовился ждать, пока оборотень не покинет дом, чтобы поговорить с Ниисой и заставить ее снять свой приворот и освободить от чар Фенриса. Взамен он хотел предложить переселить их в любое другое место лишь бы подальше от его клана. Однако не прошло и десяти минут, как оборотень, не стесняясь в выражениях, покинул лачугу, громко хлопая дверью.
Мужчина прислушался к быстро удаляющимся шагам незнакомца и когда понял, что он ушел. Дармир принял человеческое обличие и с замиранием сердца направился к двери старой хижины. Он не стал стучать, а просто зашел внутрь и замер на пороге рассматривая скудную обстановку лачуги. Практически весь дом занимал очаг, тут же рядом бесформенной кучей валялись поленья. В одном углу стояли пара стульев и грубо сколоченный стол, на который падал свет из единственного окна. Здесь же по всему дому стояли всевозможные ведра и склянки, до краев наполненные водой.