ЯЗЫЧНИК В ОГРАДЕ
небеса качаются в петле на виселице солнца
раньше они были голубыми
но все голубое ночь перемазала черным
и только смерть еще трепещет в нем
как луна во сне
нет я не пророк
я этот как бишь его
только для частного употребления
и больше не существую
(потому что все сомнения исчезли)
но если звезды всего только дырочки в трупе
сквозь которые падает свет бессмертного дня
и если плоть есть ночь
которая все время гниет?
что можно увидеть подле этих огоньков
скачущих словно кровь крестоносцев над горой
где распятые без разбора зрители ждут
того чтобы их кости высохли
и головы были придавлены тяжелыми экзотическими цветами
хотя чтобы склевать звезды с неба птиц полным-полно
как бананов на кочерыжке?
тогда ты должен окопаться
в своем чернильном сердце
в лишенной оков строфе
камеры ожидания для пассажиров третьего класса без удобств
и собрать свои годы
потому что из многих смертей твоего вчера
ты должен создать пищу
от которой твое чернильное сердце начнет рождать или цвести
и всякая плоть хороша:
съедобна даже человеческая голова
если ты схватишь ее за уши и повернешь
чтобы вонзить зубы в затылок
потому что спереди на нее смотреть пока что излишне для чувствительного
зверя
это излишне мрачное зрелище
ты должен суметь отрешиться от всего
ибо даже примитивнейшая муха
станет обвинительным актом и физической болью
и ее жужжание расскажет о ранах в небе
потому что когда ты вынешь из себя голубую душу
и положишь ее снаружи
чтобы стать ясновидящим
она потемнеет сожмется и умрет
как морская звезда на пляже
и ты будешь видеть ясно
как луна в небе
скажи тогда:
"я хотел бы стать бессмертным как собака
потому что собака живет во всех собаках
и бессмертна между нигде и ничто
и я обращаю брюхо к солнцу
и прощаю вам все что вы мне причинили
до самого последнего суда..."
"это забавно что над моим цветком белый венчик
да это откровение
но это тем не менее только верхушка айсберга"
БАГАМОЙО
если ты лизнул песок чужой страны
когда был ее гостем
тебя не коснутся ни беды, ни злые духи ее
солнце, мой кокосовый орех, угости весь горизонт,
два ножа достались мне в наследство от отца: один я держу
а другой - земля и небо - выскользнул из руки
луна все круглела наверху молочная корова среди телят
я пытался добраться до тебя из сердца страны
но караваны такие же как прежде: горбы верблюдов изныли от боли
вдоль дорог ведущих из сердца страны лежат черепа
это вехи пути
все дороги во мраке мерцают сквозь тело ее
черные невольники развешаны по деревьям как баклажаны
араб в чалме как одинокий табурет: шампиньон на молитве
на всем моем пути лежали цепи но кто сосчитает термитов?
где Багамойо коснется губами тебя? над морем
одна мертвая душа тащит другую: ладья и парус
поют древнюю песню на суахили:
возрадуйся, душа моя,
мы достигли берега мечты,
города пальм, Багамойо.
жемчужина моего сердца,
как скорбел я вдали от тебя,
счастливый край, Багамойо.
там женщины косы сплетают,
там пальмовое вино
можно пить весь день, Багамойо.
туда, надув паруса,
скользит по волнам ладья
к гавани Багамойо.
отрада моих очей,
танцы прекраснейших девушек
по вечерам в Багамойо.
в сердце моем покой,
на пристани ликует толпа,
мы пришли в Багамойо.
что же ты молчишь, мое сердце? вот оно, Багамойо,
куда пригоняли рабов со всей Африки
и сбывали с рук на невольничьих рынок Занзибара
то здесь то там растут камни из земли: могилы
и вымя небесной коровы полно гвоздей
и никогда не сломать мне ножом кокосового солнца
волны кровью тяжелой бьются о берег этой земли
я стою на коленях над грудой сердец
и как горькая жалоба застревает в горле
песок твой, Багамойо
теперь я знаю почему муравьи льнут к этой земле
ДАР ЭС-САЛАМ: ГАВАНЬ МИРА
Дар эс-Салам: когда ночь темнее всего,
перед рассветом, муэдзин призывает верующих,
потому что они еще спят,
и его печальный вопль летит над указательным пальцем минарета,
над шпилями, над влюбленными, над цветами, над доками,
и его печальный вопль возвещает день над городом
одна пословица гласит: "когда петух кричит ночью,
не дожидаясь рассвета,
немедленно убей его, ибо он принесет несчастье", но другая гласит:
"не волнуйся, если в ночной тьме
кто-то окликнул тебя и замолк",
здесь ты можешь отпускать птицу на свободу
с каждым восходом солнца,
оно всегда приходит обратно
- я думаю о вас, братья в изгнании, с точно такой же горечью,
как думает о вас земля,
день приходит копать сладкую землю; море полно кораблей,
и раковин, и кораллов,
раковины так молоды, что от них белы берега,
и кокосовые пальмы с короткой жесткой щетиной горды и стройны,
плантации бананов, манго и папайи;
над городом плачут под ветром сверкающие облака и вороны,
"крак! крак!" - пророчат взъерошенные ветром сороки,
птицы свистят крыльями: говорят, свистеть
звать дьявола;
под вентиляторами в конторах сидят чиновники
с прыщами на губах и с мухами на руках
"бедность заставит стирать белье без воды",
- я думаю о вас, борцы за свободу, о вашем убогом и нищем
сегодняшнем дне,
с вашим оружием и с вашим страхом где-то в джунглях на границе;
"если человек укусит тебя и ты намажешь рану петушиным пометом,
его зубы сгниют",
с отливом в вечерних сумерках к морю приходят индийцы
- когда бледная раковина луны мерцает в трепетной пустоте,
где плавают еще и звезды,
приходят плескаться на спадшей воде и
вдыхать сумерки,
и затихнуть, и сидеть на корточках,
и в темноте, расплывшейся над водой,
искать Индию,
я думаю о вас, изгнанные братья,
наше освободительное движение,
я думаю о вас, что следуют за солнцем;
если ты показываешь пальцем на новую луну,
твоему пальцу не миновать пореза, - однако, если ты поранишь палец,
который никогда не показывал на луну,
и дунешь на ранку
луна все равно сотворит бородавку
я слышал: "тот, кто съест ноги петуха, станет бродягой",
"если лысый бегает под луной - иссушит мозги
и однажды сойдет с ума",
"глупец, который обедает в положенное время,
никогда не обретет разума",
УКИХОМЕКА КИСУ НДАНИ ЙА АЛА АНАПОСЕМА МВЕНЙЕ
КИГУГУМИЗИ ВАСИ ХАТАВЕЗА НА КУСЕМА ТЕНА:
"покуда говорит заика, вложи свой меч в ножны,
потом выскажешь ему все до конца"
это уже ночь над Дар эс-Саламом
ЗЕМЛЯ ОБЕТОВАННАЯ
об этом невозможно рассказать:
пустыня, словно цветущее женское лицо,
или пурпурные небеса откровения,
не апокалиптического откровения пылающего ничто,
а откровения пустыни - песок и небо,
небо и песок - жар и сушь;
за бесконечными пляжами Калахари,