- Ранены? – быстро спросил Малфой.
Искатель повернул голову, но синие глаза превратились в оранжевые огоньки и сквозь прорези маски смотрели в никуда, не фокусируясь, и пугая:
- Наследник Малфой? – прохрипел он жутким голосом, от которого зашевелились на голове волосы.
- Глава рода Малфой! – твёрдо ответствовал Абраксас.
- Какой год? – продолжал издавать искатель хриплые звуки.
- Тысяча девятьсот шестьдесят четвёртый, – тут нельзя было думать, тут следовало отвечать быстро и громко.
- Оплатил ли ты находку схрона кладоискателю?
- Оплатил сполна!
- Удвой сумму, не жадничай в этом.
- Удвою.
- Есть ли у тебя наследник, глава рода Малфой?
- Наследник есть, сыну сейчас десять лет.
- Забирай схрон и береги честь рода Малфой, внучек. Сыну придётся смириться, а вот с внука проклятье уже снимется. Плодитесь и размножайтесь, хе-хе.
Искатель покачнулся с последними каркающими звуками, и упал на колени прямо в месиво из змеиных потрохов и болотной жижи. Малфой шагнул ближе, видя, как парень недоуменно трясет головой. Потом кладоискатель замер, обвёл взглядом поле боя, поднял на Абраксаса уже вполне осмысленный взгляд. Глаза приняли обычную форму, а радужка вновь стала тёмно-синей. Только голос остался чуть хрипловатым, как будто придушенным – впрочем, могли и придушить, змея – тварь опасная.
- Здесь всё, – он схватил разорванную пасть змеи, вырвал из неё раздвоенный язык и два клыка, покрытые слизью, и всё это сунул в появившийся из воздуха кожаный мешочек. Спрятав его в карман, искатель поднялся с колен одним слитным движением, с гладких чёрных брюк грязь стекала прямо в сапоги. Но парня это нисколько не волновало. – Советую забрать схрон до захода солнца, в полночь защита возобновится. Сейчас он не глубже пяти метров. Останки хранителей сожгите. После того, как заберёте схрон, соорудите здесь что-нибудь монолитное. Защита обновится в любом случае, просто охранять будет пустоту. Детям тут нельзя играть еще лет сто. И сажать ничего не советую. В пруду все рыбки сдохли, засыпьте его и выройте новый в другом месте.
- Вы ведьмак? – вдруг дошло до Малфоя. Он увидел за спиной искателя рукоятку меча, когда тот поправлял плащ.
Искатель фыркнул, не посчитав нужным ответить. Вместо этого поправил перчатки, стряхивая с них ошмётки какой-то дряни:
- Мы в расчете?
- Я ещё схрона не видел, – поморщился Малфой, – а верить вам на слово…
Глаза искателя нехорошо блеснули, и Малфой готов был поклясться, что тот ухмылялся. Парень меж тем закрыл плечо с разорванной тканью и следами крови полой плаща и холодно поинтересовался:
– Подсказать нужное заклинание?
Малфой скрипнул зубами и, взмахнув палочкой, произнёс заклинание призыва. Парень даже не оглянулся на вырвавшийся из чавкающей жижи большой кованый сундук.
- Довольны?
- Да, – прошептал глава рода. – Это оно!
- Прощайте, не забудьте сжечь хранителей.
И парень зашагал прочь.
- Стойте! – Абраксас вспомнил об обещании предку и выхватил из кармана кошель. Нарушить обещание – пострашнее смертельного проклятия. Лучше не обещать.
- Что ещё? – остановился тот. Голос был усталым.
- Я поклялся предку, что заплачу за находку схрона двойную цену. Возьмите чек. – протянув вернувшемуся парню золотистый бланк с гербом Гринготтса, Малфой добавил: – Аппарировать можно только за воротами поместья. Никакие портключи здесь не сработают. Стоит защита. Позвать домовика, чтобы доставил вас до ворот?
- Не трудитесь, сэр. Честь имею.
Искатель пошёл прочь, слегка прихрамывая, а спустя шагов двадцать просто испарился.
- Сукин сын, – восхитился Абраксас, наспех проверяя защиту дома. Контур остался целёхонек и только Мордред знает, как дракклов искатель кладов смог активировать портключ. Такое и Волдеморту было не по силам, хотя кто проверял, для Темного Лорда был просто открыт доступ. А он ещё думал, что это не маг! Малфой поспешно щёлкнул пальцами, вызывая домовика.
Регги заикался и прижимал лапки к груди, объясняя, как только что возле французика появился человек в черном и, взяв за руку француза, испарился. И Регги ничего не смог сделать, совсем ничего.
- Заткнись, – устало велел глава рода. – Сундук перенести в хранилище, всю эту гадость сжечь. Я в кабинете, найдите наследника и пригласите ко мне. Пять домовиков пусть осушают пруд. И свяжись с гоблинами, мне нужен самый лучший архитектор обелисков и памятников не позднее, чем завтра в полдень.
Он аппарировал в замок.
Neque simulando – Я не претендую (лат.)
Jura sanguinis – право крови (лат.)
====== Глава 29 ======
Комментарий к Глава 29 Спасибо всем, кто находит возможность оставлять отзывы. Они меня очень вдохновляют в последнее время.
Джей попрощался минуты через две после того, как стих звук мотора мотоцикла, обещаясь быть вечером. Паршивец, найдя меня на третьем этаже, выходящей из спальни и скомкано объяснив про неотложные дела, поцеловал в щёку, шепнул: «Не злись на Тоби», – и сразу аппарировал. И правильно сделал, а то пнуть его очень захотелось.
Нашёл кого защищать! У меня даже крамольные мысли закрались, а так ли плоха была прежняя Эйлин. А что, если Тоби запирал её в доме, и вёл себя как последняя скотина? Учитывая, что он не привлекал её как мужчина, и вряд ли вникал в её проблемы, общаясь исключительно в постели, и проклятие импотенции объяснить можно. Я передёрнулась и искренне обозвала себя дурой. Гадость вообще-то, я даже котам сочувствовала, которых кастрировали, что уж о человеке говорить. И вообще, надо признаться, что Тоби ещё терпеливо сносил мои закидоны с прогулками в опасных местах. Гад! Ничем его не проймёшь!
Погрузиться в депрессию не дала сова от Сметвика. Я уже битых два часа, если не больше, мучила книгу по древним рунам, но сосредоточиться удавалось с трудом. Вообще делать ничего не хотелось. В открытое окно кабинета доносились голоса Северуса и Данко, но я не решилась к ним выйти и испортить веселье своим похоронным видом.
Именно этот момент выбрала крупная серая сова, залетев прямо в открытое окно моего кабинета. Вздрогнув от неожиданности, я обратила внимание на большой крючковатый клюв сипухи, и признала в ней Панацею, любимицу Моргана Сметвика. Она протянула мне лапку с привязанным к ней кожаным мешочком.
- Привет, моя хорошая, – я осторожно отцепила от лапки поклажу, – а мне и угостить тебя нечем. Слетай на кухню, там на столе явно что-то осталось. Или Данко найди, он покормит.
Панацея посмотрела на меня блестящими глазами, как на больную и требовательно клюнула мешочек.
- Ах, да, извини. Ответ нужен?
Сначала достала записку, почерк Сметвика вызвал улыбку.
«Эль, вопрос жизни и смерти! Посмотри образец яда. Противоядие нужно изготовить не позднее шести утра. Я не могу рассчитывать, что тебе это удастся, с таким ядом имею дело впервые. Так что отослал образцы ещё двоим зельеварам и одному штатному. Но ты лучшая. Я в тебя верю, моя храбрая девочка! Г.С.»
- Вопрос жизни и смерти, – хмыкнула я. Вечно у докторов такая фраза, иногда просто как присказка используется, и не только у докторов, а повсюду. Но Сметвик наверняка не из тех, кто будет шутить в таком деле.
Я постаралась сдержать радость и сосредоточиться. Профессор зельеварения на Авалоне не даром гонял меня по ядам больше двух месяцев, вцепившись, как клещ. А я и не сопротивлялась – сама заразилась его энтузиазмом и любовью к этому опасному разделу науки. Думала, как вернусь, сразу продолжу работу с ядами и противоядиями, но как-то руки не доходили. Вот Руны зачем-то мучаю, нет бы делом заняться.
Спасибо Сметвику. Явно прознал, что страдаю от безделья. Говорят, что мужики – сплетники похуже женщин. Уже доложили про нашу ссору? Но я не сердилась. Занятие любимым делом – это отличный выход из депрессии. При встрече поблагодарю.