- Какой час?
- Неважно, снимай!
Не верила я в эти сказки про чистое сердце, ну откуда оно у меня, в самом деле. Смешно! Но снять с бабки путы попыталась. Не вышло, ни с первого раза, ни с пятого.
- Вот глупая, – не выдержала старушка. – раз заклинания тебе не даются, давай-ка без них. Просто снимай. Не бормочи.
- Как это? – не поняла я.
- По-вашему – желанием. Представь мысленно путы, вроде кокона, каким паук муху оборачивает. Представила?
- Ага.
- А теперь представь, что те путы не из прочной нити, а из ваты сахарной. Потянешь и рассыплется. Ну?
Это было легко. Представила, что уж.
Только дальнейших указаний не последовало. Бабка вдруг легко соскользнула с кровати на пол.
- Молодец! Ползём к двери. Фу, сладкая теперь вся, да липкая. С ватой сладкой ты перестаралась. Надо было тебе сказать, что нитки сгнили от времени, да уж ладно.
Я потянулась открыть дверь, но Пифия схватила за руку.
- Куда? На ней сигналок больше чем над кроватями. Представляй что в двери внизу окно такое большое, тряпочкой завешенное. Только без стекла!
- Да как же… – начала я сердиться, – я колдовать так не умею!
- Но сделала же, – удовлетворённо заметила бабка, приподнимая тряпку внизу, которая по цвету с дверью сливалась. Отверстие квадратное, как раз нам пролезть.
Только вылезли, мне было велено представить обратно, что дверь цельная. И опять получилось. Я заморачиваться перестала. Да ну эту старушку – небось сама и колдует.
Тут мы уже встали, отряхнулись, да огляделись.
Коридор пустынный, не очень широкий, и без окон. Тускло светятся лампы на стенах, плафоны мешают разглядеть – электричество там, или свечи какие магические.
Вдоль стен двери с обеих сторон. Все одинаковые. Чуть дальше по коридору ниша, в которой установлен стол с высокой стойкой, как в обычных больницах сестринский пост – один в один. И Сестричка на посту спит, положив голову на сложенные руки. Палочка лежит рядом, наготове.
- Тихо, – шепнула Пифия и вдруг впилась ногтём в моё запястье.
Я еле удержалась от вскрика.
Старуха усмехнулась, и поднесла окровавленный ноготь к лицу. Принюхалась, поводила носом из стороны в сторону. И поманив меня, медленно направилась к сестринскому посту. Я старалась не отставать и не издавать звуков. Хорошо даже, что босиком иду. Разве что потом надо будет одежду свою найти.
Так мы дошли до лестницы, по которой спускаться пришлось довольно долго. Потом был ещё коридор, и ещё. Я бы уже запуталась, а Пифия периодически подносила ноготь к носу и шла. Наконец, она остановилась у дверей, от которых пахло едой. Кухня, видать.
Дверь была не заперта и мы вошли. И сразу оказались в большой и просторной кухне. Пара домовиков колдовали у зажжённой плиты, установленной посерёдке, раздувая огонь. Ещё двое щелчками пальцев, перемещали из большой раковины тарелки, которые сами складывались в стопки на столе у стены.
Заметив нас, они застыли с улыбками, и вдруг еле приметно поклонились. После чего занялись своими делами.
- Тут он, – громко сказала Пифия, отдёргивая занавеску у входа. В маленькой нише стоял встроенный полукруглый топчан, на котором спал Северус. Я бросилась перед ним на колени, если сдержавшись, чтобы не прижать его к себе со всей силой. Погладила по головке. А он сразу встрепенулся.
- Мама? Я ждал-ждал, – он крепко обхватил меня за шею тонкими ручками. – Давай уйдём отсюда! Я домой хочу! К папе!
- И я домой хочу, милый. Сейчас отправимся.
- Ты больше не болеешь?
- Нет, дорогой. Мама здорова уже.
- Ну, хватит, – скомандовала старушка. – Уходим!
- Мы так и пойдём? – спросила я Пифию, подхватив Северуса на руки. Мы обе по-прежнему были в ночных рубашках и босиком.
- Хоть ты этого и не любишь, – проворчала гадалка, – но зажмурься и представь, что на тебе надето. Только чётко, в деталях. А на мне представляй чёрную мантию до пят, поверх рубахи, да крепкие ботинки на толстой подошве. Ну?
Честно зажмурилась, представила на себе самое модное бельё, о котором мечтала ещё в той жизни, дорогие синие джинсы от Кельвина Кляйна, которых ещё нет в нынешнем времени. Темно-зелёную футболку с длинными рукавами, подумав, дополнила чёрной флисовой курткой на молнии, с капюшоном и карманами. Снабдила себя ещё тяжёлыми ботинками на толстой подошве, которые пару месяцев назад не смогла купить – жаба задушила такие деньги на обувь тратить. И завершила образ кожаным рюкзаком – тоже в фильме каком-то видела.
Такие же ботинки представила на Пифии. Вместо носков подумала о чулках с поясом, и простом, но удобном нижнем белье. Вкусов-то не знаю. Дополнила это коричневым платьем в горошек – когда я была маленькой, такое было у мамы. И мантию представила с широким капюшоном, глубокими карманами, подпоясанную кожаным плетёным ремешком. В одном из карманов по моим прикидкам должна была лежать волшебная палочка – та самая, что принадлежала Эйлин, в другом кожаный безразмерный кошелёк, который пропал у меня вместе с одеждой. Только у Пифии ни к какому банку он привязан не был. Представила и содержимое кошелька – горку золотых галеонов. Ну и напоследок – кутить, так кутить – рюкзачком я её тоже снабдила. Точь в точь, как у меня, только тёмно-серый, из толстой рогожки. Ну и чтоб пустым не болтался, представила в нём пуховый оренбургский платок и тульский пряник в виде олимпийского мишки.
Когда открыла глаза, в них даже потемнело. И сначала круги шли. Только через несколько секунд всё прояснилось.
- Ну и фантазия, – фыркнула Пифия, рассматривая свою мантию. – Ты чего такую приличную наколдовала? Куда мне? А ботиночки мне нравятся, прочные. Так и оставлю. А вы, ну-ка брысь, и молчать о том, что видели, ясно?
Тут я заметила столпившихся вокруг домовых эльфов. Они с умилением смотрели на меня, сжав ладошки перед грудью, словно о чем-то умоляли. Окрик Пифии заставил их потупиться, закивать и вернуться на свои места.
- Ишь, сбежались на дармовщинку, – проворчала гадалка. – Ну да ладно, зато магия твоя не разбудила пол больницы, всё лишнее эти жучары подъели. Теперь в тебе души не чают. Ты как – не ослабела?
Я прислушалась к себе, прижимая к груди посапывающего Северуса – не выспался малец. Не забыла окинуть взглядом обновки – всё в точности как «заказывала», даже логотип «Зенита» на флисовой куртке есть.
- Никогда не ощущала себя такой сильной и здоровой, – призналась с улыбкой.
- Вот-вот, запомни, деточка – когда от души для других стараешься, оно всегда так. Не убудет, а наоборот прибавится.
- Ну, сама-то я тоже прибарахлилась, – возразила я, с удовольствием ощущая обновки. Вот ведь какая Пифия, вроде бы я ей должна, а исполнила столько моих желаний! Ну не по щучьему же велению, все это осуществилось?
Мы поспешили на выход из больницы, не парадный конечно. Был тут, оказывается, и зальчик для простых посетителей. Охранник-маг дремал на скамье напротив камина. Перед ним на столике стояла большая ваза с дымолётным порошком. Пифия сказала, что проводит меня. Так что в Коукворте мы оказались вместе. Когда вышли из той самой почты, в которой мне стало плохо, на улице уже рассвело, хотя не было и шести утра.
Я подумала о Тобби, и мне стало сильно не по себе.
- Сколько продержатся эти вещи? – спросила я Пифию на прощанье. До дома бы успеть дойти.