я не знал, что ответить и начал громко смеяться. смеялся так сильно, что слёзы начали стекать по моим белым щекам и посиневшим губам. я зарыдал, как маленькая девочка, которой не купили игрушку, которую она так хотела.
я бы не хотел, чтобы Соня видела меня таким, поэтому резко отвернулся, закрыл пальцами глаза, направился в рандомную сторону, услышал тихое «прощайте», которое произнесла Сонечка. оно было тихое, но отдавалось у меня в ушах эхом и вибрацией в районе ключицы.
я давно убрал руку с лица, но по-прежнему ничего не видел. я ослеп? тёмный свет сменился постепенно на белый, а я шёл быстро, неровно переставляя ноги, почти бежал, так нелепо со стороны. ноги становились мягче с каждым шагом, уже почти не держали меня, кости будто бы медленно таяли в ногах, а на плечах появился незримый груз, который тянул меня к земле.
я крепко зажмурил глаза, вытер слёзы, открыл и куда-то упал. было ощущение, будто всё моё тело обкололи «лидокаином», я лежал и ничего не мог с этим сделать, поэтому просто закрыл глаза. я почти ничего не слышал, но был уверен, что что-то кричат. да так громко, что в голове звон. только звон. больше ничего. совсем.
я открыл глаза и услышал писк. такой противный, отрывочный. я проснулся в больнице.
было очень холодно, а тело будто затекло. вокруг меня были бежевые стены, из-за которых зрение плохо фокусировалось, что и раздражало. солнце било из окон прямо мне в глаза. не знал, что зелёные глаза так восприимчивы к свету. пахло хлоркой, были слышны разговоры людей.
нетрудно было понять, что я в больнице, но так трудно позвать кого-то, потому что тело кажется таким тяжёлым, даже движение губ равно подъёму грузовика.
горло сохло с каждой минутой всё больше. казалось, что что-то сдавливало его.
в скором времени прибежала медсестра. маленькая круглая женщина средних лет с мелкими и седыми на висках кудрями. она задёргала носом, стараясь поправить очки, чтобы разглядеть меня. заметив, что я открыл глаза, она резво удалилась и куда-то побежала. она привела врача, это был мужчина в годах, седой и худощавый. он смотрел на меня уставшими серьёзными глазами. я думаю, что устал он не от трудного рабочего дня, а от той боли, которая была с ним всю жизнь.
- меня зовут Ривкин Юрий Александрович. а вы, однофамилец, попали в аварию. травмы не смертельные, жить будете, небольшие ушибы и царапины, но придётся поваляться в больнице некоторое время. скоро обед, не печальтесь.
есть мне не хотелось вовсе. сейчас я хотел бы знать, как дела у Сони, не обиделась ли она, и когда она уезжает.
наконец-то дали воду. её хотелось больше, чем когда-либо. больше, чем в жаркий день во время засухи.
через некоторое время мне принесли обед. я поставил тарелку с холодными макаронами на стол, а сам встал к окну.
за ним виднелись густые облака, которые старательно перекрывали солнце. но оно мне особо и не нужно.
зеленели деревья, скоро должна зацвести сирень. надеюсь, что там, куда едет Сонечка, тоже будет цвести сирень и она тоже увидит это волшебство природы.
два дня я лежал абсолютно один в палате, которая давила на меня. оставаться в одиночестве всегда очень страшно, но одиночество начинается тогда, когда теряешь связь с тем, кто прорубил прямой путь к твоему сердцу только взглядом. я решил прогуляться по больнице. миловидная медсестра, увидев меня, начала поправлять роскошные рыжие волосы и тянуть уголки красных губ к ушам, слегка опустив голову, но подняв большие накрашенные зелёные глаза.
наверное, только выучилась. она поинтересовалась, в какой я лежу палате.
в соседней палате плакала навзрыд женщина. стало так жаль её. врачи говорили, что её муж умер неделю назад, а ей сказали об этом только сейчас. не люблю я больницы, ужасы разные, которые будут пожёстче зарубежных триллеров. я зашёл к ней, пока её не было и отдал свои конфеты, которые сохранил со вчерашнего ужина, чтобы попить чай сегодня. ей они не помогут, но, может, хоть немного улыбнётся.
на следующем этаже лежали только взрослые люди. почти никто не ходит, только посетители бегают с домашней едой. как только я зашёл, почувствовал запах апельсинов, гнили и хлорки, которая плохо перебивала запах.
я вернулся в палату, там стоял тёплый чай с запахом малины (этим запахом была заполнена вся комната) и листы бумаги с карандашом. эта картина меня достаточно удивила.
спустя некоторое время распития чая и уговоров мамы по телефону в том, что я не умираю, я взял листы бумаги и принялся рисовать очертания женского лика.
со временем, всё точнее прорисовывались милые женские щёчки с веснушками, тонкие губы, которые выглядели очень аккуратно и интересно в сочетании с тёмными волосами, густыми ресницами, которые нежно оборачивали светлые глаза, а винцом стал нос с небольшой горбинкой.