- А что рассказывать? – на меня посмотрели с грустью и какой-то досадой. – Я попалась точно также, как и ты. Просто с одной знакомой пришла в «искушение» и… и получила свою порцию удовольствия. На которую подсела как на наркотик. Это совсем недавно я узнала, кто на самом деле скрывается за всеми гранями удовольствия. И не смогла устоять. Ты же слышала тот ночной разговор. Я как последняя сучка просила у него больше. Намного больше, чем он давал мне. Я хотела, чтобы он, наконец, трахнул меня! А он…
Да, я помнила: «моя игра – мои правила». И студентки никак в эти «правила» не вписывались.
- Это… - я не могла выразить словами, то что было на душе от слов сестры и её поступка.
- Гадко, низко, жалко, - закончила за меня Лиз, подтянув к себе колени и уронив на них голову, - знаю. Но не могу иначе.
- А как же Вадим? – мне было неприятно слышать такие слова от родного человека. Ведь Лиза же красавица и умница. У неё есть замечательный парень, которого она, как мне казалось, любит! Неужели она готова всё это загубить и растоптать своё самоуважение только ради перепиха с женатым мужиком, старше её на несколько лет?
- Вадим? Ну…Я люблю его…– как-то не очень уверенно произнесла сестра. – Всё так запуталось… Я не знаю!
Она обхватила голову руками и больше не сказала ни слова. Да и мне как-то расхотелось разговаривать. Всё это было… отвратительно. Лиза права только в одном: мы с ней всё-так дуры. Она – потому что изменяет своему парню и унижается, выпрашивая секс у собственного преподавателя, а я – потому что вообще полезла во всё это дерьмо с политологом.
И теперь как-то нужно выбираться. И сестру вытаскивать. Вот только как? Вопрос на миллион.
Глава 17 (1)
Родители остались на все выходные в загородном домике. Это не могло не радовать. Но и расстраивало тоже. Вдруг они серьёзно обиделись на меня? Ведь я так их подвела! По словам сестры, они сердились, но не долго. И после того, как вернулся дядя Артур, ругали его, что не вернул меня назад, оставил одну.
Вообще мы с Лиз вроде немного пришли к согласию, но отношения всё также оставались натянутыми. Нам было стыдно и неловко друг перед другом за всё то, что сделал с нами этот чёртов политолог. Но и виноваты мы были в этом сами. Со всеми этими недомолвками и тайнами, что привели нас с такому итогу.
Мама с папой вернулись в воскресенье вечером, и у меня с ними состоялся тяжёлый разговор. Я просила прощения, и меня простили. Но категорически запретили встречаться со Стасом. Я заверила их, что с ним уже всё кончено и напоследок мы все обнялись.
А полночи я не могла заснуть. Воспоминания набрасывались на меня, как хищные птицы. Клевали яркими моментами, оглушали моими собственными стонами и криками, и впивались острыми когтями оргазмов. Это было невыносимо.
Поэтому утром я встала злой и разбитой. Мозг практически не соображал, и только лишь благодаря этому мои нервы были спокойны вплоть до дверей универа. А вот когда я зашла внутрь, на меня обрушилось осознание.
Политология.
Сегодня у нас была политология. А это значит… значит, что я её прогуляю. Всё равно до зачёта не допущена, а на пары этот гад пускать отказывается. Поэтому можно - не сказать, что со спокойной душой, но всё же - не идти на эту пару.
С такими мыслями я вошла в кабинет, где должна была проходить первая лекция, и застыла на месте.
Потому что по расписанию у нас должно быть право. А в помещении вместо преподавательницы находился политолог.
Замерев в дверях, я лихорадочно соображала, как поступить: сбежать пока меня не заметили или же с самым невозмутимым видом пройти мимо преподавателя и направиться к Липатовой, что так усиленно махала мне рукой?
Но пока я думала, всё решили за меня.
- Чего встала? – грубый толчок в спину, привлек ненужное внимание.
- А, Аверина, я как раз тебя жду, - обернулся ко мне Андрей Витальевич, наградив лёгким прищуром, от которого едва не подкосились коленки.
Не могу. Я просто не могу смотреть на него, видеть его и не вспоминать то, что он творил со мной, с моим телом… Это выше моих сил. Слишком стыдно, слишком запретно… Слишком.
Гул в ушах не позволил расслышать слова политолога, да я и не стремилась их слушать. Мне срочно нужно было сбежать. Куда-нибудь, лишь бы подальше от этих пронзительных глаз и таких умелых губ…
- Аверина, стой!
Окрик донёсся в спину, когда я уже выбегала из кабинета. Ну не будет же он бежать за мной по всему универу, правда ведь?
Он и не бежал. А вот мне пришлось пропустить весь учебный день. Чувствую, что скоро меня и вовсе отчислят. Плевать! Я всё равно не уживусь в одном учебном заведении с ненавистной группой и извращенцем-политологом.