— А что не так? Ты далеко не поехал бы? Антоша, так мы же можем остаться на ночь здесь… Я уже узнавала насчет свободных номеров. Да и половина наших остается… Как ты смотришь на это? — заглянула ему в глаза Илона.
Не нужно быть гением, чтобы понять, что именно на такой ход событий она и рассчитывала. Ничего удивительного, если учесть, что еще в первый вечер девушка пыталась его соблазнить.
Да… С Марией когда-то было совсем иначе… Вот она его заставила побегать, проявить изобретательность…
Так, стоп! Опять одно и то же! Нет, надо брать себя в руки. Наверно, стоит постараться, возможно, выпить немного больше положенного и перейти уже к сближению с Илоной. На всю жизнь зависнуть в таком вот состоянии — тоже не вариант.
— Ладно. Сейчас спущусь и сниму номер, — кивнул.
— Супер! А я пойду, обрадую девчонок, что мы до последнего остаемся! И потом к тебе приду, посмотрим апартаменты… — стрельнула глазами и вышла в зал.
Антон сделал глубокий вдох, закрыв глаза, потом выдохнул, и, пройдя через зал, спустился вниз.
Быстро оформил номер на ресепшене и уже направлялся обратно, когда с противоположной стороны открылась дверь в другой банкетный зал и оттуда послышались голоса, заставившие остановиться:
— Еще раз спасибо вам огромное! Все было, как всегда, на высоте! — довольно произнесла женщина. — Дети в восторге! Вы же видели, не хотели по домам разъезжаться!
— Мы старались, — прозвучало в ответ.
И от этих нескольких слов Антона, как молнией, прошибло! Задержал дыхание. И, кажется, даже сердце замерло!
Маша. Это была она. Еще не обернулся, чтобы убедиться, но уверен был на тысячу процентов! И стоит, как истукан. Передать не смог бы словами, что начало твориться внутри. Аж руки затряслись! Уже даже слов не различал, только голос ее слушал, колоколом звенящий в его голове.
Мария попрощалась с собеседницей, и он услышал ее шаги по холлу в сторону выхода. Нет, он не может упустить возможность хотя бы увидеть свое рыжее счастье!
Резко развернулся и, глядя ей в спину, прохрипел пересохшим горлом:
— Маша!
Не очень громко получилось, но она остановилась. Замерла. Точно его узнала, потому что очень медленно начала оборачиваться...
И вот тут у Антона чуть в глазах не потемнело от увиденного. Маша… беременна. Однозначно. Ему точно не показалось. Дело не в лишнем весе, Мария стройная, как и раньше, только округлилась в области животика…
Сделал шаг к ней, ощущая, что дрожь уже не только в руках, но и по всему телу распространяется.
Поверить не мог в то, что увидел! Может, это сон? Или он сошел-таки с ума и теперь бредит? Но нет, вот же она, его любимая Маша. Стоит так близко, что можно рукой прикоснуться. И он касается. Берет ее за руку. Смотрит в растерянные глаза. И не знает даже, с чего начать разговор. Стоят и молча смотрят друг на друга, через раз дыша и почти не моргая.
— Маша… — только и смог прошептать в этом шоковом состоянии.
И она вдруг встрепенулась, будто очнулась.
— Здравствуй, Антон, — резковато забрав свою руку, поздоровалась, отводя взгляд.
Внезапно, как закрылась, вся настороженная стала, никакой растерянности.
— Привет, Маша, — выдохнул и он в ответ.
И снова пауза. Только рассматривает ее с головы до ног, насмотреться не может. И на животике остановился. Прямо, как магнит, притягивает. Так непривычно видеть Машу… беременной.
Господи! Да просто в голове не укладывается! И одновременно радость, эйфория из-за того, что Мария рядом. Но и страх из-за ее положения. Мысли водят хороводы. Куча вопросов возникает. И самый главный: что делать? Нет, он понимал, что надо объясниться с Машей, быть рядом, но… Всплывало одновременно в мыслях и другое: причины, по которым он всегда был против создания семьи. Хотя имеет ли это какое-то значение в данной ситуации? Тут уж не до сомнений. Теперь надо сосредоточиться на том, чтобы не навредить своему ребенку, чтобы его страхи и опасения не сбылись.
И вдруг подумал о другом… Ладно, он себя и свои мотивы знает, касательно детей, но Маша…
— Почему ты мне не сказала? — заглянул ей в глаза.
— Что не сказала? — вздернула бровь.
— Что ждешь ребенка.
А голос, словно песка в горло насыпали. Во рту пересохло так, что еле шевелит языком.
— А надо было? — вроде удивилась.