— О чем вы? Если я отец, то у меня есть право голоса, а все остальное только ваша демагогия. Это вы тут ничего не должны решать, только мы с Леной. И я, между прочим, готов на ней жениться.
Анна Георгиевна вспыхнула, но тут же сникла. Она встала, нервно прошлась из угла в угол, потирая руки, и снова устало опустилась на диван.
— Жениться, говоришь, — вздохнула она. — А не много ли ты о себе думаешь, Илья? Ты прямо-таки уверен, что мы об этом мечтаем?
— Поясните, пожалуйста, — сказал Илья уже более резко. — И почему вы все время говорите «мы»? Вы что, тоже беременны?
— Не надо грубить! Что касается женитьбы, то, как бы тебе сказать... Давай по порядку и без обид: дело не только в тебе. Ты хороший парень, но ты еще и бедный студент из провинции, живущий с родителями. Что ты сейчас этому ребенку дашь, кроме своей фактуры? А на Ленку посмотри! Я-то свою дочь знаю, и мне скорее тебя жалко подталкивать на такой брак, чем ее. Но в конце концов я и о себе хочу подумать! Последнее, что мне сейчас нужно, — это еще один кричащий младенец, запах подгузников в квартире и чужой здоровый парень, на которого придется готовить и стирать. У меня и так здоровье ни к черту в последнее время. Но, при всем уважении к Майе, и жить со свекровью Лене тоже совсем ни к чему.
— Этого никто бы и не предложил, — вдруг произнесла Майя, так что Анна Георгиевна даже вздрогнула от неожиданности. Решив не заострять на этих словах внимания, она сказала:
— В общем, я рассчитывала, что Ленкино замужество избавит меня от проблем, а не навесит новых. И если уж на то пошло, мы все это планировали несколько позже.
— Планировали? — не удержался Илья от усмешки. — Увы, Лена забыла поставить меня об этом в известность.
— Я и не снимаю с нее вины, но ты сам не подросток и тоже мог бы предохраняться, — заметила Анна Георгиевна.
— Безусловно, я виноват гораздо больше нее, кто же спорит! Но я уже сказал, что готов отвечать, а вы ходите вокруг да около. И так и не объяснили, почему хотите, чтобы Лена отказалась от ребенка.
— Хорошо, я буду говорить прямо. Я вовсе не хотела, чтобы Ленка рожала, но возникли проблемы с резус-фактором. Он у Лены отрицательный, а у Ильи с этим как, Майя?
— Положительный, — ответила та, и Анна Георгиевна с удовлетворением продолжила:
— Вот об этом нас и предупредили. Чтоб тебе было понятно, могут возникнуть осложнения, но при первой беременности это не так опасно, как при последующих. Есть только один момент: делать аборт нельзя ни в коем случае, после этого Лена может вообще никогда не родить. Так что ей придется донашивать, но опекать этого ребенка я не собираюсь. Ленке предстоит доучиваться, потом мужа искать, и после этого я наконец хочу дать себе передышку.
Анна Георгиевна помолчала, потерла виски и лоб и добавила:
— Но в конце концов можешь сам его забрать, если ты у нас такой хороший отец. Устанавливай родство и вперед, опять-таки имеешь право. Мы не настаиваем, но так все же спокойнее, чем если он окажется в детдоме, и никто не посмеет сказать, что мы не уважили твои права.
— Что? — тихо выдохнул Илья.
— А в чем, собственно, катастрофа? — усмехнулась Анна Георгиевна. — Сколько женщин растят детей одни, и это никого не смущает! Даже Настя по сути одна, ее Артем, сразу как родился Саша, взял моду есть и спать у своей мамаши — ему, мол, отдых и тишина требуются, а теперь мы его и вовсе толком не видим. Да, Илья, от ребенка много шума, тревоги и грязи, и нам, женщинам, это тоже очень тяжело! Мы тоже хотим спать, есть, быть чистыми, опрятными и здоровыми, хорошо выглядеть, но нас никто не спрашивает, мы по умолчанию считаемся обслугой для ваших «наследников». А мы просто люди, неидеальные и слабые люди, а не героини и не страстотерпицы. Так вот представь себе, Лене этот ребенок не нужен так же, как и тебе.
— А что сама Лена говорит?
— Рвет и мечет после того, как врач запретил аборт, — вздохнула Анна Георгиевна. — Она-то рассчитывала, что сбегает «на прочистку» и все дела. Не для того же мама цветочек растила, чтобы ходить с животом, когда подружки гуляют! Ох Ленка, какая же она дура выросла...
— Вы дадите нам с ней спокойно поговорить?
— Да говори, чего уж там, но смысла я в этом не вижу. Илья, ты только не вздумай осуждать Лену и меня за то, что мы собираемся сделать. Ты вон как струхнул, когда я тебе предложила взять ребенка! А Лена почему должна радоваться? И тем более я, которая тут вообще никаким боком? Да, любят у нас говорить про святость материнства, про инстинкт, про долг... А ничего святого в этом нет, обычные законы природы и общества. Только мужчин они защищают тем, что у них якобы более возвышенные цели и им некогда отвлекаться на «бабские хотелки».