Анита
Наутро мне надо было слетать в город, «отметиться» с небольшим визитом. И вот, когда я подошла к аэрошке, передо мною вдруг оказалась живая ступенька — Крис. Я помедлила всего мгновение (просто горжусь своей выдержкой!) и встала ему на спину, как положено. Наступила, сделала шаг, а руку мне подал и поддержал неизвестно откуда телепортировавшийся ко мне Эмиль.
Села в аэрошку, а следом за мною зашло это очень довольное собою нечто. Интересуюсь:
— И что мне полагалось с тобой делать? Использовать в качестве ступеньки или броситься поднимать? — а он улыбается как-то так, что даже злиться невозможно. Впрочем, я почему-то и не злюсь.
— Я проверял свои пределы допустимого.
— А мои пределы ты не хотел бы проверить? А предупредить, например, о своих экспериментах?
— Простите меня, госпожа. Я постараюсь отвечать за свои поступки. И истерики, как с тем долбанным столиком, больше не будет, — Крис сел рядом со мной на сиденье, пользуясь отсутствием других женщин, и обнял за плечи, предварительно поинтересовавшись:
— Можно? Я не слишком наглею?
— Можно, можно. Эль, солнышко, вставай с пола, сядь рядом. Я разрешаю, мне не нравится тебя видеть на полу.
Крис обнял нас обоих, включая замершего Эмиля, я расслабленно откинулась ему на плечи, и таким теплым коконом мы полетели дальше.
Глава 4. Игры и тренировки
Анита
У меня сложилась своя собственная классификация гаремных парней: те, кто еще мальками начинал искать свое место под солнцем, выцарапывать его; прокачанные бугайчики (они, конечно, тоже когда-то были мальками, но ума с тех пор у них не сильно прибавилось — при этом я знаю, что несправедлива к ним, но злость все еще не отпустила) и такие, как Эмиль. На самом деле это вымирающий вид, хотя именно таких результатов в воспитании и дрессировке мужчин добивались венговские женщины. Правда, почему-то потом их не устраивал результат и предпочтение отдавалось инопланетникам, которых интересно ломать, и тем обитателям гаремов, которым хватило хитрости и ловкости влезть на вершину гаремной пирамиды и обратить на себя внимание госпожей.
Эль как раз из таких, вымирающих. Слишком честный, слишком порядочный, правильный, преданный Дому, несмотря ни на что. А еще боящийся собственной тени, других мужчин в гареме и безумно боящийся вызвать малейшее недовольство своей хозяйки.
Представилась картина: черной бархатной ленточкой завязать Эмилю волосы, простая белая рубашка, черные брюки … а если рубашку из тонкого материала с пеной кружев на манжетах, кружевное жабо или воротник, штаны, заправленные в высокие облегающие сапоги… Образ дворянина из старых романтических фильмов или книг. Эль точно из тех времен. Впрочем, от Кристиана в таком виде тоже глаз было бы не отвести. Устроить костюмированную вечеринку? Да, а потом их обоих у меня точно украдут.
Так, но вот прямо сейчас они оба у меня позабыты — позаброшены, венговских навыков обращения с мужчинами никаких. Можно, конечно, у Старшей Хозяйки попросить совета и мастер-класс или потренироваться на гаремных парнях… нет, лучше все-таки Эмиль, пусть рассказывает мне и показывает, как сделать ему приятно, а мне — интересно.
Эмиль зашел, слегка встревоженный неожиданным вызовом госпожи, но когда узнал о причине этого самого вызова, то безуспешно попытался скрыть счастливую улыбку. Еще немного — и даже эмоции перестанет скрывать, наконец-то я испортила его достаточно!
— Принеси-ка мне, мой хороший, те ваши игрушки, которых ты не боишься.
Он принес такое разнообразие девайсов, что глаза разбежались: флоггер, стек, плеть, набор анфаллосов немаленьких размеров и, кажется, стек-фаллос.
— Смелый парень, — я глянула на него с восхищением, — или ты уже прекрасно знаешь, что своим мальчикам я не люблю причинять боль?
— Госпожа, нас приучают терпеть боль и получать удовольствие. А для своей госпожи я готов на все, даже быть нарезанным на мелкие кусочки.
— Это ты сейчас даже пошутил? Определенно, общение идет тебе на пользу. Но я сейчас совсем не хочу причинять боль. Мое условие: сейчас я пробую на тебе разные штуки, и, если тебе больно, ты об этом говоришь. Учти, что у меня еще один парень есть, который от боли совсем не кайфует, поэтому не изображай из себя героя — только хуже сделаешь.
Эмиль попытался уложить в голове ситуацию, когда госпожа получает удовольствие не от того, что наложник корчится от боли, а от того, что ему приятно. Видимо, это далось ему плохо, но он кивнул.