15.
Крадус держал в руке куклу, изображающую Канцлера.
Марта и Желтоплюш стояли, прислонясь к стене.
- Сам я человек смешливый… - говорил король. - Не отказался бы поржать вволю на ваших представлениях! Но, слушайте, все-таки меру же надо знать… Ведь если он сейчас войдет… нет, и воображать не хочу! - его передернуло. - Вы что - о семи головах? Такие бесстрашные? Или наивные такие?
Речь шла, понятное дело, о Канцлере - о нем самом и об его марионетке.
- Ваше Величество! - Марта подалась вперед. - Мы думали, что если вернуться через столько лет…
- Ага! Вернуться? Вот я и вижу: слишком знакомы мне ваши куколки. Откуда мне знать их… а, Коломбина?
- Не имею понятия, Ваше Величество. Но я - Марта…
- Да? Очень приятно. - Крадус еще порылся в кукольном ящике и достал оттуда еще одного персонажа. - А вот это я!
Желтоплюш изменился в лице. Он пытался отрицать очевидное:
- Как - вы? Почему? Нет, Ваше Величество… марионетка без короны… и намека нет на корону… И называлась она… сейчас вспомню… полковник Хряк!
- Точно! Это меня так изобразил и обозвал так Жан-Жак- Веснушка… проказник, а?! Я ведь был кавалерийским полковником до коронации. Да что я рассказываю! Вы сами все знаете! Потому и шпоры у вашего Хряка… Сценки с ним очень веселили покойного короля. Во-всю шла потеха над министрами некоторыми, сановниками… но больше всего - надо мной! Шут Жан-Жак немалую карьеру сделал на этой потехе… Кто он вам?… Ну?… Как, спрашиваю, достался вам театр Жан-Жака-Веснушки? Запираться бесполезно, ребятки… у нас раскалываются все!
Желтоплюш глянул на Марту и, глубоко вздохнув, признал:
- Он мой отец, Ваше Величество.
Крадус повеселел: он любил, когда все упрощается.
- Вот и прелестно: прямо, без выкрутасов… Не нашему рысаку двоюродный мерин, а - отец. Папа! Значит, вы занимались почтенным ремеслом вашего батюшки на чужбине.
Марта вклинилась:
- Но мы не ту пьесу играли, Ваше Величество, мы и не знали той… У нас безобидная совсем…
Крадус еще раз приподнял куклу Канцлера:
- Коломбина, это все вы скажете вот ему! - и "Канцлер" был упрятан в короб, а потом и "себя" любовно уложил туда король, то есть Хряка.
- Но мой муж - он спас и привез вам такую персону!
- Это смягчает, да, - закивал Крадус. - Вообще смягчить меня - раз плюнуть. Я отходчивый, смешливый, ничуть не злопамятный… поэтому не сужу никого. Судит - он. Только потерпеть вам придется, пока у него дойдут руки. Это не голова, а палата лордов, но рук не хватает: надо бы сто, а у него две…
Крадус дернул шнур звонка и повел себя как человек, сваливший с плеч докучное дело и готовый о нем забыть: он насвистывал, выглядывал в окно, озирался на часы.
- Да, вот что: вас - в одну… комнату ожидания или в разные? Вы и вправду муж и жена?
- Мы повенчаны, Ваше Величество, - сказал Желтоплюш.
- Это хорошо, а то одеял не хватает. Тогда выписку из церковной книги надзирателю суньте, успокоите его. Да, кстати, а где ваш батюшка вечный покой нашел? На каком-то… Тазобедренном острове… или я путаю?
- На острове Берцовой Кости.
- Ну пухом ему земля. Скучать он не давал, что и говорить. Любимец Анри Второго…
Вошли двое гвардейцев.
- Проводите артистов вниз. Скажете: они ждут приема у Канцлера, там поймут.
- Ваше Величество! - в последний раз взмолилась Марта. - А как же ваш гость? Мы ведь подружились с ним… он за нас обидеться может… Крепко может обидеться!
- Что вы, он порадуется за вас: мы скажем, что на юг вы отбыли, на гастроли… До свидания, друзья!
16.
Их конвоировали все дальше и дальше вниз. На каждом этаже - по одному фонарю в проволочной сетке; никаких окон на такой глубине быть, разумеется, не могло.
- Братцы! - оглянулся Желтоплюш. - Половина дворца - под землей, что ли?
- Иди-иди…
Подмигнув своей Марте в том смысле, что терять уже нечего, Желтоплюш позволил себе спеть:
Простите, что в сказке
Свинцовые краски, -
Зато безобманный сюжет:
Тут шутки опасны,
Тут слезы напрасны,
Тут добрых волшебников нет!…
- Парень, ну не надо, - испуганно и просительно сказал молоденький гвардеец. - У нас же неприятности будут!
- Ничего, перетопчетесь, - "успокоила" Марта. - Ох, Желтоплюш, прости меня, дурочку: моя ведь была идея насчет Абидонии!
- Но родина-то она моя… скучал-то я!
На этаже, которому суждено было стать для них "своим", им попался встречный конвой: вели одного из тех студентов, которые пели "давайте делать что-то…"
17.
Что делать простой девушке, если ее обнимает король?
Марселла, может, и вырвалась бы, многим рискуя, но Крадус обнимал ее как бы задумчиво, в знак особой доверительности (вообще-то он и гвардейца мог так же обнять! Ну, почти так же.) Он размышлял вслух:
- Мой камин не годится, верно? Приведут гостя, а тут вонь будет стоять…
- Отчего, Ваше Величество?
- Ну от клея, от тряпок, от краски горящей, - соображал Крадус вслух. - А кухонная печь тоже не подойдет: сейчас там прислуги полно и все при деле…
- А еще наверху есть печка, - пробормотала Марселла, слабо пытаясь вывернуться из-под королевской длани. (Нет, гвардейцев так не обнимают, это мы сравнили зря…)
- Умница, Клотильдочка! Вот эту штуковину дотащишь туда? - Крадус указывал на кукольный ящик.
- Смогу, наверное. Только Марселла я, Ваше Величество…
- Ну? Вечно я путаю вас… да-да, ты меньше. Итак, Марселлочка, надо, чтобы все это хозяйство сгорело дотла. И чтоб ты была с печкой один на один. И чтоб молчала ты про это, как печная заслонка! А не то… Знаешь ведь: болтливых у нас Канцлер не любит. И разбирается с ними лично!
Он убрал, наконец, свою пятерню, но красный оттиск ее остался на коже, пониже плеча. Слово "Канцлер" и оттиск этот доводили до дурноты.
- Давай, моя птичка, делай. А как там наш гость? Вот натерпелся-то бедолага, а? Слыхала?
- Да. Он сказал, что еще полчаса поплещется, а потом, чтоб я пришла полечить коленку его. Почему я-то, Ваше Величество? Доктора же есть…
- Понравилась потому что! - хихикнул король. - Ну, при хорошей тяге в печке получаса тебе хватит за глаза… Только все до нитки спалить, ясно? И ящик тоже!
18.
Наверх она попыталась нести тот обреченный ящик на голове, как делают на Востоке. И даже не заметила, как рядом оказался Патрик; он тут же перехватил ее груз.
- Я сама, ваша милость… Зачем? Ну ладно… спасибо вам… но только до печки…
Он донес и поставил короб там, где она указала, но уходить медлил. Марселла была бы этим счастлива во всякое другое время, но ведь приказано: "с печкой один на один"… И все же прогнать господина Патрика… нет, кого угодно, только не его!
- Любите в огонь глядеть? Я тоже… - растопка не заняла у нее много времени. Вот уже и тяга гудит, и отблески огня плясали на его сосредоточенном лице и на ее, смущенном…
Загороженная от Патрика крышкой ящика, она увидела верхних кукол. Впервые! И поняла через минуту-другую: не сможет она их жечь, не посоветовавшись с ним! Рука не подымется!
- Господин Патрик… придвиньтесь-ка. Знаете, я подумала: сказать вам - это не значит разболтать… Ну правда же! Гляньте сюда.
И вот они уже оба рассаживали этих кукол за печкой, надеясь, что она их заслоняла от всякого, кто мог пересекать этот коридор. Марселлу восхищало искусство, с каким сделаны марионетки, и сходство, потешное сходство с первейшими особами королевства! Но Патриком владело чувство посложнее: о чем-то очень важном ему напоминают эти персонажи - и почему-то волновали они его так, что не до смеха…