Всё было хорошо ровно до того момента, пока с нами была Алиса. Как только я осталась с Вадимом наедине, мной опять овладело раздражение.
— Да, ты прав, — улыбнулась я, прищурив глаза в точности как тот медведь. — Ты оставил меня после того, как я приняла решение растить дочь сама. И отказалась искать ей «приличную приёмную семью».
— Был идиотом, признаю. Поэтому сейчас я здесь, — видя мой настрой, бывший пошёл на попятную.
— Но через минуту тебя здесь не будет, — с той же ухмылкой продолжила я. — И я этому очень рада.
— Ты хорошо себя чувствуешь? — с притворным беспокойством, выглядящим искренним участием, спросил Вадим. И даже попытался погладить по руке, но я вовремя её отдёрнула. С таким чувством, будто на столе лежала лягушка.
— Прекрасно. Особенно, когда не вспоминаю о тебе. С чего такая забота? Даже когда мы были любовниками, тебя не волновало моё самочувствие.
— Ты злишься на меня и на себя, — Вадим посмотрел в окно и полез в карман брюк за сигаретами, но, поймав мой взгляд, положил пачку на стол. — Ты права, надо смириться с тем, что мы не вместе. Не перебивай, я договорю и уйду. Мне казалось, что я давно тебя забыл, пока не увидел снова. Вот так, через стол. Ты и улыбаешься, как прежде. Только теперь гораздо реже.
— Может, достаточно? — попыталась вставить я, но бывший перебил:
— Хотел спросить твоего разрешения, чтобы проверить Алису в клинике. Я должен быть уверен, что с её здоровьем всё в порядке. Если ты не против, я бы оплатил проверку и твоего здоровья.
— Это ещё зачем?
Так! Вот это меня уже насторожило. Нет, я понимала, что под предлогом проверки здоровья дочери бывший решил сделать тест ДНК и убедиться, что я не нагуляла Лису с кем-либо третьим, но с чего такая трогательная забота о моём самочувствии? Вадим не был жадным, скорее рачительным, поэтому его предупреждение всколыхнуло в душе смутное беспокойство.
— Ты слишком нервная, — улыбнулся бывший как прежде. Как тогда, когда мы могли не влезать из постели часами. Но это было слишком давно, почти в прошлой жизни. — Все болезни от нервов.
— Спасибо за беспокойство, но я как-нибудь обойдусь. Тебе пора.
Вадим хотел было что-то добавить, но передумал. И снова обернувшись на пороге, что последние визиты стало почти его привычкой, посерьёзнел и посмотрел в глаза:
— Я не собираюсь делать тест ДНК, Вита. Алиса — моя дочь, я тебе верю.
— Спасибо за доверие, — буркнула я, и этот гад тут же добавил ложку дёгтя в бочку лести:
— Ты слишком меня любила, чтобы изменить.
Глава 6. Дежа вю
Максим
Любимин позвонил рано утром. Ещё не открыв глаза, я понял, что на том конце трубки именно этот чёртов ублюдок. На него я поставил особую мелодию. Самую мерзкую, которую только смог найти. По-моему, это Стас Михайлов, завывающий что-то о безумной любви слюнтяя к «гению чистой красоты».
— Да, — сонно буркнул я в трубку, в надежде, что Любимину станет неловко.
— Это я, Вадим Любимин, — бархатным голосом, слишком бабским для мужика, заговорил телефон, и я сдержался, чтобы не разбить его об стену. А лучше бы о голову звонившего. — Надо встретиться и кое-что обсудить. Касательно заказа.
Заказ. Это он так называет ту, с которой был рядом пять лет. И ещё уверяет, что любил без памяти. От одного упоминания о Вите я почувствовал, как в паху начало ломить, будто время повернуло вспять, и мне снова стало пятнадцать.
— Что ещё? — я не мог отказаться от заказа, но любезничать не собирался.
— Буду в вашем офисе через час, — Любимин оставил попытки везде и всюду казаться очаровашкой и включил раздражённого недостаточно хорошим сервисом клиента.
Я не дослушал и отключил телефон. Время на часах только полвосьмого, что такого случилось, что этот сукин сын решил «включить хозяина»? С Витой я виделся только вчера, но мне вдруг отчаянно захотелось набрать её номер и спросить, всё ли в порядке.
Она, должно быть, ещё спит. Я никогда не видел её сонной, но не раз ловил себя на желании застать девушку врасплох, посмотреть на Виту, когда она мирно спит и разбудить поцелуем. Ладно, желание было конкретнее. Я бы застал её врасплох и начал бы трахать ещё сонную. Сначала она бы застонала, думая, что всё это снится, а потом, распахнув глаза, начала бы сопротивляться. А я, ни говоря ни слова, только вминал бы её в матрас, прижав к постели тонкие запястья, пока жертва не подастся навстречу и не запросит добавки.