Пишу, пишу. Снова на бумаге. О, белая богиня! Принимает, впитывает, хранит терпеливо, чтоб отдать, поделиться, доверить всё тому бездушному механизму, машине, которая умеет превратить этот рассказ из чёрных и белых точек в несколько сотен октетов информации.
Ну да, я люблю бумагу...
Действительно, почему бы лучше не почитать рассказы других? За этим и прервёмся...
Вот только закрою большую пепельницу, из которой несёт старыми окурками, большой белой чашкой с недопитым утренним кофе, так как очень не хочется вставать с кресла лишь для того, чтобы вытряхнуть этого монстра в кухонную помойку. Хотя, пожалуй, выйду на секунду наполнить мой стакан...
Ну и так всегда бывает, только выйдешь — пиши пропало. То есть спокойно отсидеться в кабинете уже не придётся. Выйдешь во двор, в сад, а там бельё надо снять с прищепок.
125
Галина Хериссон
Надо сказать, что я очень люблю этот уютный тёплый вид висящего на верёвках меж двух деревьев белья. Значит рядом дом, вода и руки, не поленившиеся постирать эти пёстрые свидетельства жизни.
Чтобы снять бельё, нужно пройти сначала по насыпной дорожке, которая громко шуршит от каждого шага. И на каждом шагу попадаются удивительно красивые камушки, которые скапливаются потом в разных укромных уголках дома, насыпанные в баночки, подсвечники или карманы курток, тем не менее, всегда поддаёшься соблазну подобрать один-другой. Вот красный, гладкий, с оранжевым отливом, и кремовый, песочный, с твёрдым коричневым глазком внутри.
Нет, не пройти мимо.
Вечер.»
* * *
«Полнолуние... Прошло.
Снился снег. Много снега. И как будто автобус с эмигрантами привёз меня к дому, прямо на газон у дороги за домом, где мама выгуливала щенка и будто дожидалась меня...
Снега было по колено, и он уже был рыжеватый, как в конце зимы, подтаявший. И на него уже сыпался новый, крупный, как пчелы...»
Монжерон
«В один прекрасный день Гийом “попросил” меня съехать. Психанул он чего-то.
Уже не в первый раз он закатывал мне сцены в ресторанах. Заказав с барского плеча всего, и где-
126
НЕ ПРО ЗАЕК
нибудь так между аперо и антрэ35, когда я истекаю слюной, ну или на десерт, начинал нести пьяную ахинею и унижать. Причём так, чтоб никто не слышал, а я бы выходила капризной истеричкой.
Я позвонила и попросилась на постой к Ренэ. Был у меня такой знакомец, из ботаников. Работал учителем в колледже и любил электронную музыку, так и познакомились на одном концерте... Ренэ давно ходил кругами, но приблизиться к цели боялся. Это меня и бесило. А может то, что он мне не был по вкусу. Жаль.
Я жила у него несколько месяцев. Ренэ, как джентльмен, перевёз на своей развалюхе все мои пожитки, а главное картины, краски и “авторские мебеля”. Места у него было навалом, я прижилась в гостиной. Как школьный учитель и истинный провинциал, он часто уезжал на каникулы. И позволял во время каникул приглашать в квартиру моих гостей.
Мы сразу с ним договорились, мол, без глупостей, и были просто добрыми соседями.»
* * *
«Городок Монжерон был хорош и скучен. Самое то для творчества.
До лионского вокзала минут двадцать. Вот я и ездила на Монмартр нянечкой, на “Насьон” уборщицей и по музеям...
Ренэ неумело готовил еду и гладил с паром, складывая в стопочку всё наше стираное бельё.
Ко мне приезжали заграничные гости и желали невидимому Ренэ всего самого доброго: счастья, богатства, здоровья, дол... Он умер, бедняга, через
35 Закуски в начале ужина
127
Галина Хериссон
год. На самом пике своего тридцатилетия и романа с Вирджини — училкой из его же школы...
Мне до сих пор иногда снится, будто я у него в квартире...»
Сад Люксембург
«Полдень пятницы. Сад Люксембург. Я снова полюбила. Полюбила гулять одна.
Первое августа. Прошло три года. Появилась морщинка меж бровей, и в волосах блестели серебряные тонкие струны.
Всё те же стулья. Солнце. Воробышки. Снова села напротив дворца, справа, чтобы видеть настенные часы (хотя они звонят каждую четверть часа).
Тогда читала Достоевского, теперь — Экзюпери. Париж. Небо. Верхушка Тур Эффеля.
Чёрный свитер, найденный ночной прогулкой на лавочке...
Непременно надо ехать! Прочь, прочь, далеко, к морю. Учиться плавать, учиться любить. Город не даёт больше того, чему можно у него научиться. Я говорила, кстати, что каждый год кто-нибудь мне да обещает отвезти меня к морю и научить плавать? Э-эх...