Что я такого сказала? Почему он вдруг так широко улыбается и рассматривает меня, как диковинную зверушку? На шею мою смотрит. Задушить хочет? Меня нельзя! У меня сестра на попечении!
Великан склоняет голову, теперь уже совсем по-хамски оценивая мою небольшую грудь, все еще обтянутую формой официантки. Чувствую, как соски отчего-то напрягаются. Вздергиваю подбородок, показывая, что не боюсь я его таких взглядов, пусть не старается. А то, что у меня волоски на коже повставали, так это от сквозняка.
- Не смотаешься, девочка. Это добро строит приличную сумму, которой как я понимаю, у тебя нет.
- Нет.
Откуда? Я получила аванс за эту статью, большую часть которого уже потратила. А остальное положила в конвертик. Коплю все до копейки на оплату обучения сестре.
- Значит, будешь отрабатывать иначе!
Протест взвивается из самых недр.
Довольная физиономия хозяина дома не сулит мне ничего хорошего, но сдаваться я просто так не собираюсь. Ишь чего удумал – иначе!
- Вы слишком высокого о себе мнения, если полагаете, что я сейчас встану перед Вами на колени и полезу в эти Ваши отвратительные черные трусы.
Широкие брови удивленно ползут вверх, а в глазах пляшут смешинки.
- Почему же отвратительные? Это Кальвина Кляйна.
- Еще и донашиваете за кем-то? Фу!
Громкий смех отлетает от стен кухни, заставляя воздух вибрировать. Мужчина запрокидывает голову, а я прилипаю к его острому кадыку, который на каждом звуке перекатывается по массивной шее. Нет, я в курсе конечно кто такой Кальвин Кляйн, но может он подумает, что я недотёпа и отпустит?
- Хорошо, значит влезать в трусы не собираешься, принимаю, - отвечает отдышавшись, - тогда останешься здесь работать.
- Что? – опешила я. – Как работать?
- Готовить умеешь? Я как раз отправил свою кухарку в отпуск.
- Не особо.
Даже не вру. Мою стряпню Катька ест только в исключительных случаях – когда это покупная кабачковая икра, намазанная на хлеб.
- Научишься. Как зовут тебя?
- Катя, - нагло вру.
Документов я с собой не взяла, проверить не сможет.
- Катя, - перекатывает на языке буквы и прищуривается, - не идет тебе это имя.
- Ну уж, извините, как мама назвала.
- Ладно, Катя, значит на том и порешили. Остаешься здесь и пока не отработаешь то, что украла, за ворота не выйдешь. Теперь ты моя, девочка! - Хлопнув себя по коленям, изверг встает со стула и собирается уходить.
Меня к полу пришибает. Что значит не выйду?
- Ээээ, мы так не договаривались, - бросаюсь к нему, позабыв о безопасности, - я не могу так! У меня сестра! Мне домой надо.
- Сестре сколько? – бросает он через плечо, а я как собачонка бегу следом.
- Шестнадцать, - ляпаю не подумав.
- Взрослая уже, справится без тебя.
- Да какая она взрослая?! Подросток! Она же друзей назовет, квартиру мою превратят в место побоища, вы что? Я не могу остаться.
Великан вдруг останавливает и резко оборачивается, а я продолжаю по инерции бежать и врезаюсь носом в его каменную грудь.
Упс. Резко отшатываюсь.
- А я не приглашаю тебя и не спрашиваю. Я тебе говорю как будет – ты остаешься и отрабатываешь. Может, это отобьет у тебя желание выносить из дома других продукты.
- Фактически, я ничего не успела вынести.
- Это потому что твой пакет из «Пятерочки» порвался, не выдержав ноши.
Крепко сжимаю зубы, понимая, что проигрываю по всем фронтам.
- Я в полицию заявлю.
Мужчина складывает руки на груди, становясь еще шире визуально.
- Давай. Так уж и быть я позволю тебе перед капитаном официально отработать имущество.
Да что ж это такое! Кулаки сами собой стискиваются. Хочется наброситься на этого орангутанга. Он же просто издевается. Нашел себе игрушку и решил позабавиться. Но выхода у меня все равно нет. Если он узнает, что я не только икру стащить хотела, а пришла сюда писать о нем статью, он этого просто так не оставит. А я уже и фото много сделала и набросала варианты названий. Такой как он это с рук мне не спустит и будет только хуже и мне и Катюшке.