– Отчего же? Думал, конечно. Только вот не выходит ни хрена. Не получается. Меня от тебя крутит. Вот тут сидишь сутки напролёт. – надавил указательным пальцем себе на висок. – И отсюда хер вырвешь. – впечатал ладонь в грудную клетку. – Как грёбаный заправский наркоман, ношусь за тобой как за дозой. Ломает, если не вижу. Жилы скручивает, оттого что не знаю как изгалиться, чтоб столкнуться с тобой, якобы случайно.
По телу прокатилась волна жара вперемешку с мурашками. Что он несёт? На кой чёрт говорит мне всё это? Что бы что? Эмоций моих хочет? Так их уже столько, что через край. Плещутся, заставляя захлёбываться.
Мучаюсь в этом адовом бреду, не зная, как переключиться. Где тот тумблер, которым можно отключить любые мысли о Грише? Где рубильник, дёрнув за который можно вернуться в привычную и устоявшуюся жизнь? Без него! А в своё привычное состояние! Где долбаный стоп-кран? Где?!
– Не изгаляйся, Гриш. Не нужно. Никому это не нужно. – предательская дрожь в голосе рвётся наружу.
– Простая ты такая. Не могу я вытравить тебя из своей башки! Как увидел на той конференции и всё, переклинило. И это ни хрена не прихоть и не азарт, о которых ты возможно думаешь. Думал, меня отпустило давно. Шесть лет прошло. Немало ведь, да? Приличный срок. А нет, всё так же полыхает, как и раньше.
– Пройдёт. – прошелестела, давясь воздухом.
Неужели его как и меня окунуло в прошлое? Ладно, допустим. Но я в отличие от него в браке. Счастлива ведь в нём. Тогда почему не получается унять всё, из-за чего тянет и давит в области сердца?
Я все дни, только и делаю, что анализирую своё состояние, чувства, эмоции. И мне не нравится результат этого анализа. Не нравится! Нереально это по прошествии стольких лет и той боли, что причинил в прошлом. Это противоестественно, так вспыхивать.
– Не пройдёт. Да и не хочу я, чтоб проходило. Кать, я ведь любил тебя до одури. Понятия не имел, что вообще так умею. И хер знает, но похоже не проходят такие чувства. Хоть через шесть лет, хоть через двадцать шесть. Даже когда кажется, что переболел давно. Можно обманывать кого угодно, но не себя.
– Замолчи!
Господи, пусть он перестанет. Пусть замолчит. Это какая-то изощрённая пытка. Хотелось закрыть уши руками, чтоб не слышать этого всего.
Я же сильная. Я же знаю чего хочу от жизни! Но почему сейчас чувствую себя размазнёй, готовой разреветься?
– Возможно, это прозвучит как абсурд и бред городского сумасшедшего, но у меня ничего не прошло. Я тебя люблю Катён. До сих пор. Понял это практически сразу. И я ни черта не могу сделать с этим чувством. – развёл руками, продолжая буравить меня взглядом.
Вздрогнула. Словами его по мне полоснуло. Сердце сжалось в маленький комочек и чуть было не разорвалось от напряжения. Мне больно это слышать. Больно и тяжело.
– Любишь? О какой любви ты говоришь? О той, когда трахал кого-то на стороне? Или о той, когда вылил на меня все эти помои, как ушат с ледяной водой? Где тогда была твоя любовь, а? Где?! Ты не умеешь любить, Гриша! Ты любишь только себя. – сопровождала каждое сказанное слово, тычком пальца в его грудь.
Сама не заметила, как сорвалась на крик. Меня душили отчаяние, боль и обида. Вцепились в шею когтистыми лапами и отбирали кислород.
– Тогда я видел выход в своём поступке. Я никогда тебе не изменял до этого. То был один раз. О котором, поверь, я до сих пор жалею. Это был поступок слабака.
– Какой к чёрту выход? – меня окунуло в прошлое с такой силой, что вот-вот захлебнусь.
– А нахрена тебе мужик рядом, которой не сможет подарить ребёнка? Ты хотела, я видел. И загибался от мысли, что не смогу тебя сделать по-настоящему счастливой.
Ещё немного и я в буквальном смысле начну задыхаться. Хотелось вцепиться ему в лицо и исполосовать всю кожу. В кровь.
– А ты меня спросил? Спросил, что нужно было мне? – глаза жгло от подступивших слёз. – И что поменялось сейчас? Для чего ты всё это вываливаешь на меня?
– Многое поменялось. Мои взгляды, отношение к диагнозу. А желание быть с тобой как раз таки неизменно. Как оказалось. – меня убивало спокойствие, с которым он всё это говорил. Мне душу наизнанку выворачивал, а сам как гранитный монолит. Словно непробиваемый.
– Моё отношение к тебе тоже не изменено. Я как ненавидела тебя шесть лет назад, так и сейчас ненавижу. Ты предатель! Эгоист! Ты думаешь только о себе. И тогда, и сейчас.
Меня сорвало. Предохранители слетели. Влепила ему пощёчину. Одну, вторую, третью. Хотелось разорвать его голыми руками. Выплеснуть на него всё то, что кипело внутри. А оно кипело, буквально бурлило.
Всю боль выпустить наружу, через которую он заставил пройти своим предательством. Слёзы сутки напролёт. Отчаяние, которое не давало нормально жить, дышать, спать.