— Ну и что? Приходите на второе отделение.
— Так спектакль в одном действии, — напомнила Нина.
— Тогда в другой раз.
Гостеприимством билетерша не отличалась.
— Но… — начал было Василий, но дверь перед ним захлопнулась. Он еще раз намеревался постучать, но девушка придержала его руку.
— Не надо, все равно бесполезно. Давай я сегодня познакомлю тебя с мамой, а в театр следующий раз сходим.
Груздев разжал кулак и опустил руку. Девушка всегда действовала на него благотворно.
— Может, еще куда сходим?
Она окинула его изучающим взглядом, под которым тот смутился.
— Не хочешь знакомиться с мамой?
— Не то, чтобы не хочу, но…
— Стесняешься, — закончила за него собеседница.
— Что-то в этом роде, — кивнул парень.
— Сегодняшним вечером распоряжаюсь я. — И Нина взяла его под руку. — И где твой оптимизм? Хулиганов он не боится, а тут… — весело говорила она, увлекая Василия за собой.
Наталья Михайловна была приятно удивлена столь быстрому возвращению дочери, да еще в сопровождении Груздева.
— Василий, — тряхнув кудрявой головой и сверкнув голубыми глазами, представился гость.
— Наталья Михайловна. Проходите, я скоро.
И она скрылась на кухне.
Минут через пятнадцать женщина вкатила в комнату передвижной столик, на котором стояли огромная чаша дымящихся пельменей, несколько видов салатов, рюмки, фужеры, бутылка коньяка и минеральная вода.
— Это в честь тебя, — сказала Нина.
— Пельмени я налепила на всякий случай, и их оставалось только сварить.
Наталья Михайловна не отрывала изучающего взгляда от Василия. Ее интересовала не внешность, а его поведение, характер, манеры. Гость сначала чувствовал себя неудобно под ее взглядом, но после двух рюмок расслабился и уже не просто отвечал на вопросы, а поддерживал непринужденную беседу. Скрывать ему было нечего, девушку он любил, считал, что никакая сила не способна их разлучить, поэтому не лукавил, а говорил честно.
С каждой минутой он все больше и больше нравился Наталье Михайловне, но сердце почему-то у нее все равно оставалось неспокойным.
— Очень вкусно, объеденье! — похвалил Груздев кулинарные способности хозяйки. И вообще после действия горячительных паров он сыпал комплименты направо и налево обеим женщинам, чем располагал их к себе все больше и больше. После двухчасового общения, понимая, что молодые люди не прочь побыть наедине, Наталья Михайловна куда-то засобиралась.
— Я оставлю вас ненадолго, — схитрила она.
— Уже девятый час вечера, — напомнила Нина.
— Заболталась с вами и совсем забыла, что меня ждет подруга.
— Завтра встретитесь.
Мать и дочь прекрасно понимали друг друга и вели диалог только ради приличия. Разобрался в ситуации и Василий, поэтому не вмешивался, ведь формальности соблюдались из-за его присутствия.
— Нет-нет, у нас с ней срочное дело, — бросила женщина уже на ходу. — На завтра переносить никак нельзя.
Гость и не заметил, когда девушка включила магнитофон. Мелодичная музыка заполнила комнату.
— Ну почему ты такой недогадливый? — произнесла Нина с некоторой долей кокетства, стоя перед Василием и покачивая бедрами.
Василий в недоумении посмотрел по сторонам, не понимая, что от него требуется.
— А я слышала, что все десантники — галантные кавалеры и не позволяют танцевать девушкам в одиночестве.
Намек был настолько прямой и открытый, если его вообще можно назвать намеком, что парень, стукнув себя ладонью по лбу, не мешкая присоединился к Нине. Сначала каждый двигался в ритме танца сам по себе, но затем руки непроизвольно потянулись друг к другу и сплелись. Ее нежные пальцы заскользили по пуговицам на рубашке партнера, а тот, в свою очередь, развязал пояс на платье. Непроизвольно, под воздействием коньяка и музыки, взаимного влечения и избытка переполнявших чувств, обнажались крепкие, стройные молодые тела. Они, не сговариваясь, опустились на ковер и уже не слушали музыку… Виктор Тимофеевич последнее время дома не жил, а Наталья Михайловна вернулась в половине второго ночи. Влюбленные уже в одежде, но в полной темноте сидели в обнимку на диване. Яркий свет, включенный хозяйкой, вернул их к действительности. Они одновременно зажмурились и лишь через некоторое время открыли глаза. Так не хотелось уходить из мира грез и освобождаться от объятий.
— Который час? — поинтересовался Василий, хотя настенные часы висели напротив него.
— Без двадцати два, — улыбнулась женщина. — Может, у нас сегодня заночуешь? Постелю тебе на диване, а мы в спальне ляжем.