Он засмеялся, но как-то невесело.
– Мне лестно, Наташик, правда, что ты сразу согласна. Глупая ты моя и пугливая зая. Ладно, не переживай. Не буду тебя больше смущать. А то наговорю такого, что ты перепугаешься и разговаривать со мной больше не захочешь. Отдыхай. Давай будем знакомиться постепенно. Увидимся завтра, зая моя сладкая. Очень по тебе скучаю. Целую на ночь. Много-много-много раз целую. А за взрослую тетку завтра получишь у меня по жопе. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи.
Она обиженно бросила смартфон в подушки. Почему-то хотелось плакать. И секса тоже хотелось. Очень сильно хотелось.
Глава 7. 23 декабря
Следующим утром Сашка подкараулил ее на выходе из метро. Наташа даже не успела понять, что происходит, как он за руку выдернул ее из толпы.
– Привет, зайка, – сразу обнял ее и начал ее целовать. – Я соскучился. Ты такая красивая сегодня.
Она была ни фига не красивая. А самая обычная. А еще бледная и с покрасневшими глазами из-за бессонной ночи. И прекрасно это знала. Только это знание, как и все остальные мысли, быстро испарилось в его объятиях.
Людской поток разбивался об их целующуюся парочку и огибал их с двух сторон.
Наконец, Сашка отлепился от ее губ, взглянул в ее ошеломленную, растерянную мордашку и засмеялся. Погладил ее щеку.
– Прости, Наташик, я съел всю твою помаду. Но я не виноват, что ты такая вкусная!
Наташа смотрела на него и не могла ни слова вымолвить.
– Наташик, ну, ты чего? – он нежно заправил выбившуюся прядь ей за ушко и сунул в руки очередной букет. – А я тебе цветы принес! Признавайся, думала обо мне? Скучала?
– Думала и скучала, – стесняясь, все-таки сказала она с улыбкой. – Саша, неужели ты в самом деле существуешь? Я почти убедила себя, что ты мне просто приснился.
Он весь засиял от ее признания и опять поцеловал ее.
– Ура! Заговорила! Я счастлив, что думала и скучала. Пойдем погуляем немножко, у нас с тобой еще десять минут до работы есть.
На улице шел мокрый снег пополам с дождем, но Наташа уже ничего не замечала. Они шли в обнимку по загазованной московской улице, где даже деревья чахли от ядовитости воздуха, болтали о какой-то ерунде и смеялись. Невыспавшиеся москвичи, спешащие на работу, оглядывались на них кто с раздражением, кто со злостью, а кто с затаенной грустью и завистью.
– Саш, а ты знаешь, что ты шикарно целуешься? – спросила Наташа у него.
Он не сдержал самодовольной улыбки.
– Знаю, конечно.
– Откуда знаешь?
– Мне говорили.
– И что, часто говорили? – ревниво спросила Наташа.
Он опять засмеялся, покачал головой и чмокнул ее в нос.
– Без комментариев. Не скажу, я не такой дурак. Я смотрю, ты у меня ревнивая, Наташик.
– Серьезно, как ты научился так целоваться?
Его улыбка померкла.
– Это меня первая моя девушка научила. Расскажу как-нибудь потом, это длинная история. И не очень веселая. На самом деле, никакого секрета нет. Я сам люблю целоваться. И обниматься очень люблю. Отдельным блюдом, а не в качестве прелюдии к сексу. Наверное, меня в детстве недолюбили, вот мне по жизни поцелуев и не хватает. Иногда хочется устроить себе поцелуйную терапию. И тебе тоже. Я вот смотрел на тебя, такую красивую, такую грустную, и представлял, как я буду тебя целовать вот так – нежно-нежно. Ты сразу такая хорошенькая у меня становишься, когда я тебя целую. Такая вся розовая от смущения, такая взволнованная, растрепанная. Тебе ведь нравится? Зая моя, ты знаешь, что ты у меня красавица?
У Наташи голова кружилась от его слов. Неприятная тема про других девушек была забыта.
Ровно без пяти девять они прошли через турникеты, и Сашка все-таки затащил ее в переполненный лифт, хотя она хотела идти по лестнице. Там он, пользуясь обычной в этом время давкой, еще и потискал ее немного, так что на работу она пришла опять вся перевозбужденная.
Екатерина Павловна с интересом посмотрела на Наташин букет из орхидей, который девушка поставила в вазу.