Подъехало такси, и из него вышел Сашка с ноутбуком в сумке и очередным букетом цветов, веселый, красивый в ее глазах до такой степени, что она даже зажмурилась. Даже какое-то подобие нимба из завихрений метели у его белокурой головы нарисовалось. В руке он держал огрызок яблока, который тут же выкинул. Подошел, засмеялся ее нетерпеливому выражению лица, обнял двумя руками, нежно поцеловал в губы.
– Чего ты на холод полураздетая выскочила, глупая зая? Замерзнешь же! Пошли быстрее внутрь. Держи свой букет.
– Тебя встречать, – она прильнула к нему всем своим существом, обняла, уткнулась, зарылась лицом в куртку. Стиснула сильно-сильно, как только могла. И замерла так. И он тоже замер.
Белые снежинки торжественно падали на ее рыжие волосы и громоздились на ее голове причудливой белой диадемой.
– Наташенька, золотце мое, – хриплым голосом позвал он ее. – Ну, ты чего? Опять там плачешь, что ли? Ну-ка, посмотри на меня.
Она подняла голову и взглянула ему в лицо сияющими от счастья глазами. И отблеск ее улыбки зажегся в его глазах. Он потянулся к ней и душой, и телом.
– Ну вот, совсем другое дело, – он нежно провел кончиками пальцев по ее припухшим губам. – Ты выглядишь как хорошо оттр@ханная женщина, мне это очень нравится. И больше не плачешь, что удивительно. Как ты себя чувствуешь, хорошая моя? Отдохнула?
– Я очень соскучилась, – призналась она. – Проснулась, а тебя нет. Испугалась, что ты куда-то денешься.
– Зая, глупенькая, ну куда я от тебя теперь денусь?
– Я тебя утром даже не покормила, не проводила. Ты, наверное, голодный?
Он опять засмеялся.
– Ты даже не представляешь, до какой степени, – проворчал он, кусая ее за мочку уха. Она закрыла глаза и судорожно всхлипнула от удовольствия.
– Ты хоть поспал утром?
– Глупенькая, ты что, думаешь, я к тебе спать хожу? Поспал пару часов, наверное. Да мне больше и не надо. У меня от тебя хроническая бессонница.
Пока они ждали лифт, он стоял и смотрел на нее горящими глазами. А в кабине притянул ее к себе и начал целовать так, что у нее мгновенно ослабли ноги и отключилась голова.
– Саш, там Егор дома, – только и успела сказать ему она.
– Ничего не знаю, Наташик, как вижу тебя в лифте, у меня зависает операционка.
Двери лифта открылись на Наташином этаже, и он потащил ее через переходной балкон на лестницу. В лестничном подъезде было темно и пусто.
Сашка спустился по ступенькам вниз до лестничной площадке, поднял ее на руки и прижал спиной к стенке.
– Наташик, я тебя опять хочу, – зашептал ей на ухо Саша. – Признавайся, занималась сексом в подъездах?
– Нет, конечно. Я приличная девушка, – она с негодованием фыркнула, но тут же сама обняла его за шею и притянула к себе.
– Недолго тебе в приличных ходить, если со мной связалась, – он запустил руку ей под футболку. – Блин, Наташик, я тебя так хочу, как будто сто лет тебя не тр@хал. Вот что ты со мной делаешь, а?
– А у тебя резинки с собой?
– Обижаешь, я весь опрезервативился с головы до ног. Всю аптеку скупил. Они мне сразу золотую карту клиента выдали.
Вдруг Наташа испуганно вскрикнула:
– Ой, по-моему, здесь камера. Саша! Нас все увидят!
– Кто нас увидит? Разве что бабушка-вахтер в диспетчерской. Если камера вообще работает. Наташ, тут темно, ничего не видно. Но на всякий случай помаши бабушке ручкой. Млять, ты зачем в штанах?
– Я что, на улицу должна была с голыми ногами выходить?
– Неважно, зая моя. Уже неважно.
Штаны и куртки полетели вниз по лестнице. Свою сумку он бросил в углу. Цветы она аккуратно положила на его сумку.
Наташу опять накрыло с головой. Ей было уже все равно, где она находится. Она царапалась и кричала, а Саша глушил своим ртом ее крики. Потом она долго висела на нем, как тряпичная кукла, приходя в себя, а он обнимал ее и шептал нежности ей на ухо.
– Это просто пNздец какой-то, – отдышавшись, засмеялся Саша. – Ты, по-моему, мне спину через футболку продрала, кошка дикая. Если ты симулируешь, то делай это поаккуратнее, мне больно!