– Ой, я что-то интересное пропустил? Можно? Я вам не помешаю? – шутливо спросил он. – Заснули. Зай, я голодный, что у нас покушать есть?
Наташа посмотрела на него такими влюбленными глазами, что Ника насмешливо хмыкнула.
– Ой, Сашенька, подожди минутку, я сейчас тебя накормлю.
Она вскочила и стала суетиться у плиты, спрашивая, что он хочет, а что не хочет. Сашка подошел к ней, обхватил руками и начал весело уговаривать сесть, приговаривая, что сам себе положит. В итоге все свелось к тому, что он, забыв про ужин, усадил жену к себе на коленки и, не стесняясь Ники, принялся тискать, целовать и что-то шептать на ушко. Наташа вырывалась, впрочем, не очень активно, смущалась и краснела. Вид у нее при этом был очень счастливый.
Захмелевшая Ника смотрела на них со странным выражением интереса и одновременно недоумения на лице.
– Обалдеть, пять лет прошло, а вы в своем репертуаре, – хихикнув, сказала она. – Я как в кафешку «Планеты» вернулась. Не надоело еще? Все как малолетки обжимаетесь! Краснов, полегче, полегче, у вас уже трое дочерей, куда вам четвертую-то! Блин, надо на камеру вас втихаря снять, вот уж клиентский отдел-то порадуется! О вас там до сих пор анекдоты рассказывают!
Наташа еще больше вспыхнула, попыталась пересесть, даже строго сказала что-то Саше, но он не отпустил. Только голос чуть повысил, даже не повернув головы.
– Так, Елецкая, я вообще не понял, ты чего бубнишь, как бабка старая? Не порть мне вечер. Я по жене соскучился, целый день ее не видел. Смотри, какая она у меня умница и красавица, какой в доме уют и порядок, какие у меня дочки хорошие. Кем я был бы без Наташика? Я не могу ее не тискать. Что ты вредная такая? Не нравится – отвернись.
Ника только вздохнула.
– Хороший ты парень, патлатый. Завидую я твоей жене, чего уж греха таить. Ладно, пойду я во дворе покурю, десять минут у вас есть, тискайтесь на здоровье, молодежь.
Ника вышла на участок. Стояла теплая южная ночь. Девушка прошла по мощеной дорожке вокруг дома. Везде цвели цветы – большие и маленькие, всех цветов радуги. И запах стоял такой одуряющий, что даже через сигаретный дым Елецкая его чувствовала.
В красивой кованой беседке сидел Егор и что-то активно строчил в телефоне, улыбаясь. Ника бесцеремонно села рядом.
– Не помешаю? Я в сторонку курить буду.
– Что вы, теть Ника! Курите на здоровье! Я и сам иногда покуриваю, только вы меня не выдавайте, ладно? Это секрет, мама не знает. Уже поужинали?
– Не зови меня больше тетей, Егор, я себя старухой чувствую. Ты сам уже больше не дядю похож, чем я на тетю. Там твоя мать твоего отчима ужином кормит, сбежала я от них, неловко себя рядом с ними чувствую.
– Аааа, понятно, – Егор ухмыльнулся.
– Они всегда такие? Дикие, как из зоопарка? Коти и заи?
– Абсолютно всегда, – хохотнул Егор, не отрываясь от телефона.
– Слушай, но это же ненормально, – возмутилась Ника. – Как ты их терпишь?
– А я уже привык, внимания не обращаю. Они недолго вечером за столом сидят, быстро наверх уходят. Зато мама счастливая. В Москве она такой не была. Я очень рад за нее. И за Сашу тоже. И сестры у меня прикольные. Так что все хорошо.
– Ты с кем там переписываешься? – с интересом спросила Ника.
– С девушкой своей. Только тссс, это тоже секрет. Мама про нее еще не знает. Мы с ней вместе в нашем хоре поем.
– Обалдеть! У тебя уже и девушка! В Москву учиться поедешь?
Егор вытаращил на нее свои глаза.
– Зачем? Что я там забыл? И не подумаю. Мне здесь нравится. Я в местный университет буду документы подавать. На компьютерные технологии и прикладную математику. Меня Сашка по математике натаскивает, я для него уже и программы пишу. У него работы много, я ему первый помощник. И я ж теперь казак!
– Какой ты казак, ты же москвич! – захохотала Ника.
– Неважно! В Москве тоже казачье войско есть! Теть Ника, а знаешь, как я пою классно, я же солист в нашем хоре!
Она с воодушевлением хлопнула его по плечу
Ну, раз так, давай споем, Егор! Ты начинай, а я подпою! Время еще детское, думаю, никому мы здесь не помешаем, девочек вряд ли разбудим… Родителям твоим не до нас…