— Говорить они не хотят. На подмогу надежду имеют. Толмачей наших шуганули от стен стрелами. Сидеть тут в осаде… нет времени. Лазутчики наши доносят, что эмир собирает два войска. Конное — на низу, у Ага-Базара, лодейное — у Биляра.
Помолчал, оглядел князей. Дождался пока Боголюбский чуть прикрыл глаза, и выдал:
— Есть слух, что эмир, де, в три дня будет здесь. С лодиями. И с десятью тысячами войска. И выкатится сюда они могут резво. Пройдут тишком северными протоками Камы и ночью, через Волгу на огонёк из города, нежданно-негаданно… Прям тут.
Оп-па! Ну ни фига себе!
Народ сразу зашумел, заволновался.
— Откуда?! Откуда столько?! Мы ж их под Бряхимовом в пыль раскатали… Они ж от нас всю дорогу улепётывали! Брехня! Врут твои соглядатые!
Но стоило Боголюбскому кашлянуть, как шум стих. И боярин ответил спрашивающим:
— Откуда?! Оттуда! Под Бряхимовом мы били лесовиков волжских. Бестолковищу дремучую. Теперя эмир своих булгар собирает. Не поганые с чащоб вылезают — идут агаряне безбожные. Ополчения городские, да вятшие с дружинами. Вот они и ударят. В два войска. Одно с востока, другое с юга. А может статься и третье войско заявится — суваши навалятся. С запада.
— Дык… Это что ж получается? Они нас заманывали?! Окружили-обошли?! А мы, аки сопляки желторотые, в самое их гнездо влезли? А теперя они нас… голыми руками со всех сторон… Окромя северу… Бечь надо… Спешно уйти до Казанки… А то — к Свияге… А лучше к Суре и там уж… А на что нам та Сура? Хай там мордва мордуется… И то дело — навоевались и домой… Да что ж мы как медведь в пчелиное дупло…?! Тута — ихние земли… Пожгли-пограбили — пора и честь знать…
Вдруг рядом с Боголюбским вскочил на ноги молодой парень лет шестнадцати:
— Стыдно! Стыдно господа бояре да воеводы! Нам ли об убегании думать? Или не мы крест святой несём? Или не с нами милость Царицы Небесной? Или нет в нас доблести воинской, храбрости русской? Воздвигнем же мечи наши славные да и сокрушим полчища басурманские! С нами господь бог и воинство небесное! Не устоять никаким ворогам!
Наконец-то я рассмотрел старшего сына Боголюбского. Не похож: ни смуглости на коже, ни скуластости, светлые глаза, русые волосы. Скорее — славянин из вятичей. Кровь с молоком. В мать пошёл. А вот убеждённость, напор, такой… религиозный фанатизм… похоже на Боголюбского. То-то он на сына с хоть и скрытой, но — с любовью посматривает.
Командирское собрание дружно начало бурчать:
— Оно конечно… Царица Небесная — само собой… Только ежели они разом… Да хоть и по-очереди… Это ж каждый — впятеро против нас! Ежели и суваши — и поболее… Не, пустое, не сдюжим… А ну как она… за грехи-то наши… Да об чём толкуем?! Их же ж… Полчища! Тьмы! Аки борови! На что нам смерти лютые в земле басурманской?
Ропот нарастал. Конечно, против господствующей идеологии никто не вякнет, но соображение же надо иметь! А Изяслав Андреевич уж больно сразу по христианскому… уелбантурил: «Кто не с нами — тот против нас!». С нами сила божья — кто против?
Ответ очевиден: только собственная наша глупость.
Боголюбский шевельнулся, устраиваясь поудобнее, пристукнул своим посохом, ропот стих. И в мгновения наступившей вдруг тишины неожиданно громко прозвучало моё бормотание, под сурдинку, себе под нос:
— Брать. Брать Янин. Спешно.
— Это кто сказал?!
Боголюбский впился глазами в ряды окружающих его бородатых лиц бояр и воевод.
Вот же попал! «Язык мой — враг мой» — сколько раз сам себе повторял! А всё не выучил.
— Я, княже.
Пришлось встать и посмотреть Боголюбскому в глаза. Тот откинулся назад, смерил полуприщуренным взглядом, взмахом руки оборвал начавшийся, было, ропот и веско произнёс:
— Обоснуй.
Та-ак. И вот я тут — весь из себя такой… «обоснувальник». Теперь давай — делай ему презентацию проекта. В стиле: «не для того — чтобы хорошо», а «потому что — иначе хуже будет». Перебор вариантов надежды в безнадёжном положении.
Нормально — типичная ситуация по первой жизни: делать надо необходимое. Остальное само получится.
— Сидеть здесь под стенами — нельзя. Эмир соберёт столько войска, сколько захочет. Ударит — когда захочет, как захочет. Отдать тактическую инициативу… э… право выбора — бить битыми. Уходить — нельзя. Большое лодейное войско — догонит, прижмёт к берегу. Они-то — свежие, без груза. На берегу соберётся и конное войско, и ополчение сувашей. Раскатают, в землю вобьют.
Я хорошенько подумал и подытожил:
— Мы во всём их слабее. В разы. В лодиях, в воинах, в конях…
— С нами сила господня!