— Ага. Мда. Интерессант (Интересно). И велел набирать людей вольно?
— Да. Ты к чему это?
Сигурд морщится, косится, вздыхает…
— Князь Володша, с которым у нас уговор был… как это по-русски? Кончился? Уговор… э-э-э… тоже. Скончался? Кому служить? Где корм людям взять?
— Погоди. В Твери — княгиня осталась. Там, вроде бы, у неё сын растёт.
— И что? Земель — нет. Кормиться не с чего. Боголюбский… или наместника поставит, или другого князя-изгоя призовёт. Мда… Тебе… э-э… воевода Всеволжский… мечи добрые — нужны?
Оп-па! Неожиданно. Смело. Умно. Естественно — дураки такие команды не водят. Но — рано. Я же понимаю, что вся шишня разбойная со всей Волги — ко мне побежит. Про проблемы зимовки «краеведов» я уже рассказывал.
Верные мечи мне край нужны. Особенно — такие. Вне зависимости от ориентации и «драконутости». Могучие да умелые. Любым волжским-окским шишам — чуждые. Но… вот сейчас я ничего не могу им обещать. Поэтому обещать придётся очень много. Выполнить обещанное потом… будет тяжко. И я сразу попадаю к ним в зависимость.
Как всегда: «да» — плохо, «нет» — плохо. Остаётся только «пройти по лезвию».
— Я рад, Сигурд, что между нами нет вражды. Надеюсь — и впредь не будет. Я буду рад видеть тебя… и твоих людей в… во Всеволжске. Но нынче ничего не могу обещать. Мне не на что нанять твои мечи. Поэтому… Тебе надо, наверное, поговорить с князьями, закончить поход, отвезти тело Володши его вдове. Потом, если не найдёшь ничего лучше — приходи.
Если ничего не найдёшь да ко мне придёшь — разговор у нас будет куда как… «дешевле».
Есть понятие старшинства, «первородства». Здесь это очень чётко понимают. «И станут последние первыми» — дела божественные, по жизни — иначе происходит.
«Первыми» во Всеволжске будут мои. Смоленские, рябиновские. Потом — опять мои, тверские, войсковые. А уж потом… Мои «старожилы» будут указывать «новосёлам» — «как здесь ходят, как сдают». А «новосёлы» будут не тянуть горлом из меня «кусок пожирнее», а доказывать свою полезность трудом. Пытаться «догнать и перегнать», а не «законы свои устанавливать». «Старожилы» станут костяком. На который будет нарастать «мясо» «новосёлов». Формируя правильное… «боди». Я надеюсь.
Меня постоянно дёргали, поздравляли. Марана выразилась витиевато матерно и заставила поцеловать в щёчку. Пахнет от неё — приятно… Если глаза не открывать и рук не распускать — вообще…
Лазарь кинулся на костылях ко мне на шею — еле поймал. Вычухивается парень. В Тверь придёт — уже скакать будет. Его тоже во Всеволжск сманивать? А семейство его? А вотчина?
Николашка ходил петухом и гнобил своих… контрагентов:
— Ты кому это барахло тычешь?! Ты перед кем стоишь?! Да ты хоть знаешь — кому я служу?! Я вон, с Княжьей Смертью за одним столом сиживаю! Или ты об двух головах?! Дрянь овчина твоя! Дрянь! Только выбросить! В треть цены возьму.
Откуда-то из сарая донёсся шип Резана:
— Ты… ля… почему оковки на щите не выправил?! Я те… Увидит Зверь Лютый… тебе-то ничто — только руки-ноги по-выдирает. А меня-то… вовсе выпотрошит. Ему ж вообще ничего! Ему ж закон-обычай… Ежели князя — как барана перед честным народом… Живьём зажарит. И… и съест.
Вдоль забора стоял рядок из четверых новых волонтёров. Наглядное проявление роста моего авторитета в войске. Мимо новиков мрачно ходил Афоня. Поглядывал, хмыкал. Потом сильно ткнул одного пальцем в живот.
— Брюхо подбери.
— У-уй! Ты б… эта… сказал бы сперва.
— Сам должóн соображать. Или ты думаешь, что Немой Убивец будет тебе сперва Псалтырь читать? Убьет нахрен. Молчки. И суп сварит. Вот. Так и стой.
Пугать вышестоящим начальством — широко распространённый педагогический приём. Но в варианте каннибализма… А, ладно. Может, поможет парню в живых остаться. Потому что война продолжается.
В середине утра общая суета вдруг резко усилилась. Народ забегал живее, крики стали громче, полонян, которые как-то рассосались по городу, стали собирать и загонять по крепким амбарам. Лодки разгрузили вплоть до вёсел, с берега втянули в овраги под стены.
Жалко лодеек, пожгут-поломают. Я ж прогрессор или где?! Соорудили раму подъёмника, вытянули две свои лодейки на стену, потом спустили внутрь городка.
Как меня потом мужики в войске материли…! Вятшие углядели, лодейки-то боярские, боярам-то жалко! Велели воям свои подъёмники мастырить. А не учли, что у меня ворот — от «мостика самобеглого», всё смазано. Ещё и противовесы поставлены — «рязаночки» сами на стену влетели!