После того как мужчина вышел, я откинула одеяло, позволяя медсестре его забрать, и задрала больничную сорочку, оголяя живот, и позволяя доктору провести полноценный осмотр, отчего он только сильнее хмурил брови.
– Болит?
– Угу. Очень.
– Мила, через полчаса, вколи ей укол обезболивающего, – и тут же доктор отвлекся на сигнал пришедшего сообщения. Достав телефон он стал вчитываться в текст и только еще больше хмурился из-за этого.
– Вы так и не скажете, что со мной случилось? – задала снова интересующий меня вопрос, после того, как медсестра Милочка достала чистое одеяло из шкафа и помогла мне укрыться.
Но в этот самый момент, когда я задавала важный для себя вопрос, тихо скрипнула дверь и в палату зашел Мирослав. Надо же, выходил аж чуть с петель ее не снес, а обратно крадется. Подслушивал, что ли?
Вот только и врач отвечать мне не спешил, лишь косился на вошедшего обратно мужчину и поджимал губы. И вообще, у меня сложилось такое впечатление, будто они обменивались взглядами и молчаливо разговаривали. Прямо-таки идиллия, понимают друг друга без слов, вот только мне от этого нифига не легче. Кто-нибудь вообще мне скажет сегодня правду или нет?
– Все вышли! – произнес Мирослав обманчиво спокойным голосом, но было это сказано таким тоном, что даже мне захотелось тут же подскочить с места и испариться из его поля зрения.
Когда палата опустела и дверь за медицинским персоналом плотно закрылась, мужчина присел на рядом стоящий стул и устало растер лицо руками. Выглядел он в этот момент таким подавленным, что мне его даже стало чуточку жалко.
– Произошел несчастный случай и ты попала в аварию, после чего оказалась здесь. Это было два дня назад и тебя только перевели из реанимации. Ты могла умереть…
– Поняла, – бесцветным голосом выдала я и уставилась в одну точку невидящим взглядом. Я могла умереть, но сейчас живая, и относительно здоровая, только вот нихрена не помню. Зашибись просто перспективы. – А вы кто такой?
– Я твой муж.
– Это шутка такая? Если так, то не смешная.
*** 1.2
– Я не шучу…
Не шутит он? Серьезно, что ли?
Мне хотелось рассмеяться от происходящего вокруг меня абсурда. Истерично так и с надрывом, потому что все, что происходит сейчас было больше похоже на страшный сон. Вот только не смеялось что-то. Совсем. В голове будто что-то щелкнуло, словно разом выключили все эмоции, чтобы я смогла переварить услышанное.
Мирослав – мой муж… Я – его жена… Охренеть – не встать просто. Вот только не понимаю, как так вышло? Я и он? Детдомовка и богатый мужик… Угу, прямо как в сказке про Золушку. Вот только в жизни так не бывает. Богатые мужчины не берут в жены таких, как я. А тем более такой, как Мирослав. Да у него же все на лице написано, что он бабник еще тот. Ну не может быть такой видный мужик с явно завышенной самооценкой моногамным. Это даже в моих мыслях звучит смешно. Да и не могла такая простушка, как я, которая по жизни была белой вороной, зацепить его, да еще и женить на себе.
– А я вас любила? – осторожно и тихо спросила, будто ступая по минному полю, потому что не хотелось бы опрокинуть на себя полный чан гнева. Именно этим сейчас и был переполнен мужчина, кажется, его даже потряхивает слегка от эмоций.
Нет, я, конечно, все понимаю, и я, наверное бы, тоже немного была бы в шоке, если бы проснулась однажды и узнала, что человек, с которым ты себя связал священными узами брака, не помнит тебя совершенно. И если бы не увидел воочию, то даже бы и не узнал о твоем существовании. Но и меня тоже можно понять, я же не виновата в том, что потеряла память. Будто бы я этого так сильно хотела, угу, разом забыть и вычеркнуть по всей видимости два своих счастливых года жизни. А может быть и не счастливых. Вдруг этот человек тиран? Судя по его взрывному темпераменту, все возможно.
– Любила…
– Тогда почему я вас забыла? Мне кажется, что сильные чувства не забываются. Только вот я смотрю на вас и кроме легкого страха ничего не испытываю, – кажется зря разоткровенничалась перед ним, потому что я отчетливо услышала, как мужчина скрипнул зубами, а на его лице заходили желваки.
Я аж голову в плечи втянула и снова натянула одеяло до самого носа. Вот только мне почему-то даже теперь перехотелось задавать вопрос о его чувствах ко мне. Какая, блин, к черту разница, что он испытывает? Я-то к нему не чувствую абсолютно ничего, ноль, полный штиль внутри. Поэтому я лучше промолчу, чтобы потом не узнать то, чего бы я не хотела услышать и испытать чувство стыда заодно. Я же потом спать спокойно не смогу, думая, каково ему приходится сейчас. Судя по его угрюмому виду и так не сладко нифига. Но, наверное, мужчина в глубине души рад, что его жена осталась жива, хоть и не помнит его абсолютно. Память же когда-то должна вернуться, рано или поздно, это произойдет, наверное.